София Серебрянская - Я люблю тьму [СИ]

Замечательно. Нет, меня и раньше игнорировали, но не так откровенно. Она что, забыла, что я никогда не беру с собой ключи — зачем, если бабуля никогда не выходит на улицу без «свиты»? И вот теперь она куда-то ушла. Желание не будить дракона было отчасти исполнено: пещера оказалась пустой. Вот только что теперь, так и стоять в мокрых насквозь туфлях, пока ясно солнышко Светлана не соизволит вспомнить о наличии у себя внучки?

— Простите…

Как оказалось, дверь всё же открылась, вот только не та, возле которой я топталась, а соседняя по площадке. В дверях маячил наш новый квартирант. По лицу сложно понять, что он обо мне подумал. Наверное, что я полная идиотка. То на носках дырки, то под дождём шляюсь без зонта, сапог и куртки.

— Светлана Николаевна просила передать ключи. Просила ещё передать, чтобы ты не беспокоилась и что она скоро вернётся.

Светозар протянул мне связку, а я, как идиотка, продолжала переминаться с ноги на ногу. Давай, Вика, бери ключи, улыбнись, поблагодари, как там это обычно делается? В конце концов, это просто соседская вежливость. Да пусть даже он про себя думает, что ты больная на голову, и причёска у тебя действительно как у кикиморы, и всё такое в том же духе… Тебе-то что? О тебе так каждый второй думает, если не каждый первый. Пора бы уж привыкнуть.

— Спасибо.

Молодой учёный кивнул, но почему-то не поспешил удалиться обратно в квартиру. Я принялась перебирать ключи, чувствуя спиной изучающий взгляд. Так на бабочек пялятся перед тем, как на булавку насадить. Хотя какая я бабочка! Скорее — мадагаскарский таракан.

Как назло, нужный ключ никак не находился: наверное, потому, что руки тряслись. В конце концов связка выскользнула, как смазанная маслом, и шлёпнулась под ноги. Я наклонилась, чувствуя, как начинаю краснеть. Опять. Опять у меня эта чёртова грация пьяного пингвина.

— Что вы на меня так смотрите? — наверное, не стоило так резко. Может, некоторых людей я и правда отпугиваю вполне самостоятельно.

— Прости. Знаешь картину Васнецова «Три царевны подземного царства»?

— Знаю, — и причём здесь это? Можно же как-то более изящно сменить тему! Наконец-то нащупав связку, я выпрямилась и принялась тыкать ключом в скважину. Ключ упорно сопротивлялся.

— Мне недавно подарили альбом с репродукциями. Так вот… я подумал, что вы похожи на одну из изображённых девушек, ту, что в чёрном, только и всего.

Ключи снова вывернулись из рук. Я?.. Похожа?..

— Смешная шутка.

— С чего ты взяла, что я шучу?

Такое чувство, что связка ожила, и всеми силами пытается удержать меня на площадке, не дать спрятаться от изучающего взгляда за дверью. Успокойся, Вика, нормальная девушка не должна быть агрессивной…

— Они красивые. А я нет.

Новый квартирант, приблизившись, поднял ключи и невозмутимо отпер дверь. Издевается? Если да, то очень хорошо это скрывает.

— Кто сказал, что ты некрасивая?

Щёки уже просто пылали.

— Кто, кто… Я сказала! — бежать, бежать отсюда, пока, чего доброго, не развесила уши. Надо быть не в своём уме, чтобы сравнить меня с нарисованной красавицей. Наверное, все учёные и правда немного чокнутые. Тем более что у той девушки длинные, роскошные волосы, а у меня что? Так, неровно обстриженная мочалка.

Со стороны лестницы послышались переговаривающиеся голоса, и в одном из них я узнала бабушку. Только не это! Я ведь даже испорченные туфли не успела спрятать. А ещё меня наверняка спросят, почему я так долго стою под дверью, и не задерживалась ли я где-нибудь после школы…

— Мне пора! — захлопнуть дверь, закинуть туфли в раковину, смыть грязь под тугой струёй — пусть бабушка лучше считает меня идиоткой, вздумавшей искупать туфли, чем что-то спрашивает! Завтра я пойду в школу, заберу свою куртку и сапоги, и никто не заметит их отсутствия, никто не заметит…

— Виктория! Ты дома?

Я вырулила из ванной с самой очаровательной из своих натянутых улыбок. Иногда мне кажется, что где-то в душе у меня есть ящик с накладными улыбками: я достаю оттуда ту, которая больше всего подходит под обстоятельства, и аккуратно приклеиваю прямо на лицо. Правда, губы потом щиплет от едкого клея, но это же ерунда, верно?

— Конечно. Где мне ещё быть?

Бабушка милостиво кивнула:

— Иди в комнату. Где-нибудь через полчаса будем обедать.

Я облегчённо вздохнула. У неё хорошее настроение! А значит, до меня сейчас не будут докапываться, выяснять, что и как. Может, бабушке даже будет наплевать на размокшие туфли, сохнущие в ванной. Главное — не злить её до завтра, а там прорвёмся…

В комнатах подростков, если судить по сериалам, обычно жуткий бедлам: плакаты на стенах, мягкие игрушки или копеечные статуэтки из ларьков в метро, куча книжек в ярких обложках… У меня пусто. Почти такая же спальня, как у бабушки, разве что кровать меньше. Здесь бросается в глаза даже оставленная не на своём месте пылинка — что уж говорить о конверте, невесть как оказавшемся на письменном столе? Может, бабушка что-то забыла? Просто белый конверт, без надписей, запечатанный. Убедившись, что баба Света хозяйничает на кухне, я аккуратно вскрыла его и уставилась на сделанную незнакомым почерком надпись.

Всё не так плохо, как кажется, Рогнеда.

И знак свастики вместо подписи. Я невольно засмеялась — тихо, чтобы бабушка не услышала, и спрятала конверт вместе с запиской в кипу старых тетрадей. Единственное место в моей комнате, не подвергающееся ежедневному обыску.

Тем временем кто-то позвонил в дверь, и с порога послышался голос Катеньки:

— Светлана Николаевна, простите, что отвлекаю, но Вика сегодня так спешила сбежать с уроков, что оставила в раздевалке куртку и сапоги… Вот, я принесла…

«Всё не так плохо», да? Нет. Всё ещё хуже.

К вечеру от воплей разболелась голова, а к утру в горле поселилась парочка крайне царапучих кошек. Бабушка посмотрела на красное горло, на болтающиеся до пола сопли и недовольно поджала губы:

— Догулялась! Нет, это же надо — под дождь без сапог, без куртки!

Сказала — и упорхнула из дома к какой-то своей знакомой, оставив после себя пакет молока с запиской «вскипяти сама, когда будет тёплым — выпей» и кучу таблеток с такими же сопровождающими бумажками: когда принимать и сколько штук. Молоко я выпила так, а таблетки спустила в унитаз. Делать нечего — поправляться. Когда ещё можно будет посидеть дома, да так, чтобы одной, безо всяких там бабушек и её гостей?

Ах, как же классно! Все парятся на уроках, слушают важную болтовню мадам Гитлер и других, ей подобных созданий, а ты валяешься в кровати, закинув ноги на стену, и лениво прикидываешь — чем бы сегодня заняться? Бабуля боится заразиться, явится точно только к вечеру и то лишь потому, что оставить вроде как простывшую внучку на несколько дней в одиночестве было бы неприлично. Так что — свобода! А кошки в горле — это так, издержки производства. Всё лучше, чем кошки на душе.