Елена Лисавчук - Сумеречный ветер

Прежде чем Окара успела в полной мере осознать, что задумал Доар, она почувствовала, как он своим телом прижал ее к столу и осторожно забрал пыточный инструмент. Иголка была возвращена в шкатулку, а рубашка бесформенной тряпкой осталась в руках.

Хард теснее прижался грудью к ее спине. Какая невероятная наглость! Ноги Окары приросли к полу, а сама она забыла, как дышать.

– Что такое? Тебя что-то беспокоит? – поддразнил ее Доар, обнимая за талию и прижимая к себе.

Теплое дыхание щекотало щеку Окары, и ее сердце неровно забилось. Не выдержав напряжения, она оглянулась, и их взгляды скрестились. Глаза бессмертного светились спокойной властностью, а на губах играла ленивая, неотразимая улыбка. Он склонил голову и в легком невинном поцелуе прикоснулся к ее губам. Их дыхание смешалось, и по телу девушки прокатился тревожный жар.

– Мне неудобно, – негодующе заявила она, подавляя влечение к харду. – Дышать трудно. Вы хотите меня задушить?

– Мне не нужна твоя смерть. Я собираюсь тебя любить, – с ленивым цинизмом сообщил Доар. – Этой ночью ты разделишь со мной постель.

– Размечтались! Немедленно отпустите меня! – потребовала Окара и, попытавшись вырваться, дернулась в объятиях бессмертного.

Доар чуточку ослабил хватку, позволив ей повернуться, и тут же сжал кольцо, взяв в плен. Поглощенная собственными переживаниями, Окара не сразу поняла, что произошло, и лишь когда его теплые губы обожгли ее висок, подняла голову, чтобы встретить новый, безумно возбуждающий поцелуй.

Упиваясь ее податливой растерянностью, словно дразня, Доар проник языком внутрь, овладевая сладостью рта Окары. Затерянная в бурном водовороте желания, она прикрыла глаза, и, воспользовавшись ее уступчивостью, хард вжал в себя ее хрупкое тело.

Его жесткие бедра прижались к ее животу, а ладони ласкали и соблазняли. Опьяненная происходящим, Окара полностью растворилась в обрушившимся на нее восхитительном наслаждении. Вспыхнувшая страсть сжигала Доара изнутри. Призвав накопленный столетиями опыт, он старался не торопиться. Ощутив вкус ее губ, ее смущенную растерянность, ее робкие прикосновения к его телу, он не пожелал останавливаться.

Даже если бы Окара захотела, не смогла бы вырваться из объятий Доара. Ей никак не хватало сил заставить себя сделать это. Когда он прижался к ее губам, она хотела оттолкнуть, возмутиться, залепить пощечину, но так и не решилась. Ее неожиданно захлестнула горячая волна удовольствия, от которого она, безусловно, должна была отказаться. Вот прямо сейчас. Или сейчас. Вот сейчас она точно оттолкнет Доара… но…

Его руки властно сжали ее бедра, и последние всполохи здравого смысла бесследно растаяли. Отдаваясь невероятно чувственным поцелуям на грани беспамятства, она обняла Доара за шею и с удовольствием запустила пальцы в его короткие жесткие волосы. Такие же колючие, как слова бессмертного… Ох, что он вытворял языком! От одной мысли об этом прерывалось дыхание и дрожали колени.

Как Окаре удавалось оставаться на ногах, когда по телу прокатывались обжигающие волны одна другой слаще, она не знала сама. Даже сейчас, ощущая, как теплая ладонь Доара погладила низ живота, не смогла найти в себе сил вырваться. Она отчаянно желала, чтобы чувственные, бесконечно пьянящие, невероятно бесстыдные ласки бессмертного продолжались.

И одновременно ей захотелось спрятаться, отгородиться от самой себя и бурлящего в крови безумного, неукротимого наслаждения. Сладкое томление разлилось в ее груди, и она закрыла глаза. Ей хотелось думать, что все это происходит не с ней – воркорией Окарой Тоберон, – а с маленькой безродной сумеречницей, которая не может отвергнуть своего капитана. Как Кеона…

При мысли о подлой сестре Окара мгновенно напряглась и сжалась. Уж она-то наверняка не упустила бы своего шанса, сама бы вцепилась в Доара.

– Не закрывайся от меня, – с легкой хрипотцой пробормотал хард и смял ее губы таким горячим поцелуем, что перехватило дыхание.

Ощутив, как вновь погружается в пучину забытья, Окара встрепенулась и начала вырываться еще отчаяннее.

– Немедленно отпустите меня, – рассерженно потребовала она. – Я не стану скрашивать вам ночь ни сейчас, ни в обозримом будущем! Кеона давно мечтает о вас, пусть она и греет вам постель!

Сказала и растерянно замолчала. Окара и до этого не жаловала сестру, а стоило представить ее на своем месте, в объятиях Доара, так захотелось придушить во сне подушкой. Такие сильные эмоции она раньше не испытывала, и сейчас, задыхаясь от противоречий, которые разрывали ее сердце и путали мысли, застонала.

Доар шумно вздохнул, глаза мужчины, казалось, стали еще темнее.

– Играешь со мной? – протянул он вкрадчивым, угрожающим голосом, от которого у Окары по телу побежали волнующие мурашки.

Прежде чем она успела ответить, Доар опрокинул ее на стол и властно прижался к губам в сладостном терзающем, безжалостном поцелуе, совершенно не похожем ни на один из предыдущих. Он покорял и требовал подчиниться, словно обещая: если она сдастся, ласки снова станут более нежными и томительными. Игра языка Доара напоминала искушающий танец.

Стараясь не затеряться в густом тумане желания, Окара принялась бить его по плечам и груди кулаками. Тогда губы Доара смягчились, и все внутри девушки запело и затрепетало. Не замечая, как бежит время, она отдалась пламени, бушевавшему в ее крови и искавшему выход. Теплая широкая рука легла ей на затылок и, погладив, притянула ее, трепещущую и изнывающую в жарком томлении, к сильному телу. Твердая плоть вжалась в ее живот, и Окару будто выдернули из невероятно восхитительной агонии, в которой она пребывала.

– Хватит! Я ухожу, и вам меня не остановить, – в негодовании вскричала она и попыталась вывернуться из рук Доара. – Слышите?! Не остановите!

– Вернешься к Ио? – приподнявшись и нависая над девушкой, насмешливо осведомился Доар. – Отказ подчиниться означает, что ты согласна вернуться к нему на службу.

При упоминании имени противного принца Окара содрогнулась, но собиралась настаивать на своем. Стоит проявить слабость, Доар еще раз ее поцелует, и она сама прижмется к нему, а после будет умолять не останавливаться. Этого нельзя допустить, иначе она будет обесчещена. Свобода, гордость и честь— единственное, что у нее на данный момент осталось.

Дрожа всем телом, Окара прижимала расстегнутую рубашку – когда только Доар успел? – к груди. Занятая собственными переживаниями, она не сразу осознала, что руки бессмертного неумолимо привлекают ее к широкой груди. Только когда он рывком подхватил девушку и понес к кровати, она протестующие взвизгнула и принялась брыкаться. Она махала руками и ногами, пытаясь вывернуться и сбежать, но хард держал крепко.