Елена Лисавчук - Сумеречный ветер

Подарив парню ослепительную улыбку, девушка забрала у него ношу, и пока Рин краснел, аки девушка на первом свидании, поставила корзину на стол.

– Не подскажешь, где бестелесные носят нашего капитана? – обернувшись к парню, будто невзначай поинтересовалась Окара.

– Зачем он вам? – глупо улыбаясь, спросил парень.

Он уже не сводил с девушки восхищенного взгляда.

– Хочу его поблагодарить за подарки. – Поправив на запястье манжет с прелестной вышивкой, она бросила быстрый взгляд на корзину, стоящую на столе.

На самом деле, благодарности не было и в помине, зато претензий накопилось немало. Но новому другу вовсе не нужно об этом знать.

Окара снова ощутила злость. Сначала вопиющее требование – проводить ночи вместе. Затем «подарок», посланный лишь для того, чтобы команда была в курсе, где Окара провела ночь. Что дальше? Доар пошлет императору записку, что воркория Тоберон разделила с ним постель?

А ведь Окара надеялась незаметно вернуться к себе. Но с приходом Рина все надежды рухнули. Теперь каждая трюмовая мышь на этом проклятом корабле знает, что Окара делила постель с Доарам. Чтоб его безликие задрали!

– Тогда вам лучше поторопиться с благодарностями, – блаженно улыбаясь, пробормотал парень.

– Почему? – насторожилась Окара.

Улыбка сползла с его лица, и он серьезно задумался. Потом же, встрепенувшись, словно неожиданно вспомнив, сообщил:

– Ах да! Мы же прибыли в портовый город. Хард Доар собирался сойти на сушу.

И девушка внезапно поняла, что совсем не чувствует качки. Ей очень захотелось ощутить под ногами твердую землю. Мысли о Доаре тут же были отброшены. Благодарности капитану могут подождать.

Подбежав к корзинке, Окара суетливо схватила гребень и наспех расчесав волосы, подвязала их нежно-голубой лентой.

Вместе с Рином она вышла в коридор и, наскоро простившись с парнем, опрометью взбежала по лестнице на палубу.

Пряный морской воздух ударил Окаре в лицо, и она тревожно посмотрела на небо, где собрались свинцовые тучи. Не лучшее время для прогулки – на портовый городок собирался обрушиться дождь. Груженные ящиками и тюками, сокеты пружинистой походкой поднимались по трапу на бригантину. На плечах их натягивались тонкие рубашки, очерчивая контуры рельефных мышц. Легко скидывая поклажу возле мачты, словно ноша ничего не весила, они шли обратно.

Заинтересовавшись происходящим, Окара устремилась к поручням. В небольшой бухте старым бывалым псом разлегся портовый городок, у самого берега, будто кости этой псины, рядами выстроились палатки торгашей. Здесь предлагали и рыбу, и заморские фрукты, и яркие отрезы ткани, и живую птицу в клетках. Взгляд девушки с любопытством скользил по прилавкам. Возле горы ящиков и сваленных в кучу тюков она заметила Доара. Роскошно разодетый ворк заискивающе лебезил и расшаркивался перед бессмертным.

На шее градосмотрителя сверкал тяжелыми драгоценными камнями круглый медальон – символ его власти. С лица ворка не сходила нервная улыбка. Он откровенно боялся бессмертного и не скрывал этого. Но еще сильнее страшился разозлить Доара, проявив по незнанию непочтение, поэтому прибежал встречать харда лично.

Доар в свойственной ему высокомерной манере со скукой на лице взирал на ворка. Градосмотритель трясся, обмакивал платочком лоб и, заикаясь, продолжал услаждать лестью слух бессмертного. По какой-то причине хард не мог прервать речь градосмотрителя, и взгляд его становился все мрачнее.

Окара широко улыбнулась: месть свершилась! Небеса сами позаботились, послав бессмертному донельзя назойливого ворка. Глядя на хмурого харда, которому торговцы, воспользовавшись его задумчивостью, пытались всунуть в руки недавно пойманную, еще извивающуюся рыбу, она довольно хмыкнула. Доар получал по заслугам. Девушка признала, что лучшей мести, чем прилипчивый, готовый угодить градосмотритель да вонючая рыба, даже она бы не придумала.

– Ты чего прохлаждаешься? – нарушил мерный ход ее мыслей грубый голос.

В нос Окары ударил сильный запах табака. Она не успела ничего ответить, как тяжелая мужская рука легла ей на плечо. Рывок, и помощник Кеоны грубо развернул ее. Девушка не позволила себе испугаться, а, глубоко вздохнув, столкнулась уверенным взглядом со своим мучителем. Нависающий над ней громила злобно сопел, а его свободная рука конвульсивно сжалась в кулак. Он словно едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Сокеты, поднявшиеся на бригантину, сгрузили поклажу у трапа и в напряженном молчании уставились на нее и разъяренного младшего помощника. Окара ждала, что кто-нибудь пошлет за Доаром, но мужчины стояли, смотрели и будто бы ждали распоряжений. Вот только от кого? От нее или детины?

– Отпустите меня! – подавляя растущий страх, потребовала Окара. – Немедленно!

Она поискала глазами сестру, чтобы та отозвала своего ручного пса, но Кеоны на палубе не было. Кто бы сомневался. Натравила своего зверя и смылась.

– Ты мне приказываешь? Мне?! – Громила неожиданно свирепо стиснул плечи Окары и встряхнул. – Ты, капитанская подстилка, ничем не отличаешься от других и будешь скрести палубу наравне с другими.

Гнев на Доара и обида на Кеону так захлестнули Окару, что она не выдержала и взорвалась яростью.

– Если сама этого захочу, – гордо заявила она и с силой оттолкнула мучителя.

Надо же, как легко он ее отпустил! Сработало врожденное умение повелевать? Но тут Окара поняла, что она ни при чем – у подручного Кеоны не было другого выхода. Громила покраснел, будто кровь взыграла в его венах, и схватился за голову. Неведомая сила как пушинку подбросила его вверх и несколько раз тряхнула из стороны в сторону, а затем подвесила над палубой. Корчась от боли, громила завыл в голос. С гулко бьющимся сердцем Окара обернулась к трапу и увидела поднявшегося на борт Доара. Выражение лица бессмертного испугало ее до дрожи. Вторя воздействию магии, глаза капитана засияли ртутной сталью. С надменной уверенностью он подошел к Окаре, и ей стало спокойнее.

«Обидели нашу прелесть», – услышала девушка шипение, похожее на отдаленное эхо. «Требуем платы», – донеслось отчетливо сверху. Множество шипящих голосов слились в одно эхо: «Расплата…»

Помощник Кеоны вдруг замер и, уронив голову на грудь, смиренно обратился к Доару.

– Кэп, я не знал, что воркория на особом положении, – казалось, он был абсолютно убежден, что наказания не последует, и брезгливо предложил: – Не будет полы мыть. Выдадим нитки с отрезами, пусть сидит и вышивает.

Не торопясь с ответом, Доар молча изучал подвешенного громилу. Через несколько томительных для молчаливо замершей на палубе команды мгновений он провозгласил звенящим от ярости голосом: