Елена Лисавчук - Сумеречный ветер

– Ты удивительно очаровательное создание, Окара Тоберон, – с ироничной усмешкой признал Доар. – Гаршис плохо обошелся с тобой и заслуженно понес наказание, а ты беспокоишься о нем?

– Можете считать это глупостью, – фыркнула она, – но для меня ценна каждая жизнь.

Окара сильно смутилась под изучающим взглядом бессмертного. Неожиданно появившийся на палубе мужчина избавил ее от пристального внимания.

Когда новоприбывший приблизился к Доару, девушка отметила парадную форму на госте. Но ее насторожило, что в подобный наряд обычно облачаются для того, чтобы засвидетельствовать почтение представителю императорской семьи.

– Его высочество наследный принц Ирвик ожидает вас в резиденции градосмотрителя ворка Жинубуса.

– Передай, что скоро буду, – коротко приказал бессмертный, и гонец откланялся. «Ирвик здесь?» – вертелось на языке у Окары. Но ей пришлось его прикусить, потому как бессмертный мрачно нахмурился и предупредил: – Забудь о том, что слышала.

Разрозненные обрывки сложились в картинку. Девушка поняла, что никто не должен узнать о встрече Ирвика и Доара. И бригантина зашла именно в этот портовый городок не только за провизией.

– Я никому ничего не скажу, – пообещала младшая Тоберон, будто у нее был выбор.

Лицо харда превратилось в бесстрастную маску, и он равнодушно велел:

– Найди себе занятие.

А после шагнул в завихрения портала и исчез.

– Гаршис?! – не успели растаять в воздухе последние всполохи, разнесся по берегу вопль Кеоны.

– Сколько это будет продолжаться? – простонала Окара.

Услышав ругательства сестры, не предназначенные для ушей благородной воркории, она подошла к поручням.

Двое крепких мужчин, взвалив на себя безвольное тело Гаршиса, потащили его по вытоптанной дороге в сторону каменных домов и тесных улочек. Третий сокет, посланный им в помощь, закинул на плечо бочку и вернулся к погрузке провизии. Поддерживая под руки Гаршиса, мужчины медленно плелись по дороге, где их и встретила Кеона. В сопровождении своего второго подручного она только что вернулась из города. Мужчины недалеко отошли от бригантины, и Окара смогла отчетливо рассмотреть, как сестра в бешенстве сжала кулаки. Поднявшийся вихрь ветра, пыли и песка разметал мужчин, словно кукол.

– Ты-ы-ы! – звенящим от злости голосом закричала Кеона и угрожающе шагнула к бригантине. Глаза сестры превратились в щелки. «Ты разрушила мои планы…» – ясно читала в них Окара. А Кеона взревела: – Это еще не конец!

Она так взбесилась, что даже с бригантины младшая Тоберон заметила, как сильно вздулись вены на шее сестры.

Позади Окары кто-то ахнул, но она не стала смотреть, кто там такой впечатлительный. Лишь сожалела, что окружающие стали свидетелями их семейной ссоры.

– Не надо, – донеся до нее предостерегающий девичий голосок, но быстро был забыт.

Не получив ответа от сестры, Кеона лишь сильнее рассвирепела.

– Ничего не хочешь мне сказать, Окара? – раскинув в стороны руки, с издевкой спросила она.

Окара, в свою очередь, стиснув пальцами поручни, призвала на помощь все свое самообладание. С усилием сохранив на лице спокойное выражение, она промолчала.

– Вам не обязательно ей отвечать, – раздался над ее ухом приглушенный голос Рина Гезза.

– И не собиралась, – прошептала девушка.

Поняв, что от Окары ничего не добьется, Кеона набросилась на сокетов:

– А вы чего разлеглись? Поднимайте Гаршиса и немедленно уберите его с глаз моих! – Зло взглянув на своего второго помощника, она процедила: – Ничего вам нельзя доверить.

Под тяжелым взглядом Кеоны он отступил, а мужчины, подняв за руки Гаршиса, поспешили унести пострадавшего.

Кеона размашистым шагом поднялась по трапу и, ни на кого не глядя, промчалась к темному проему, ведущему на нижние палубы. Она скрылась из вида, и на палубе вновь раздались голоса, в которых прозвучало облегчение.

Вернуться в каюту означало столкнуться с Кеоной, скорее всего, где-нибудь поджидающей ее, и Окара решила присоединиться к новому знакомому.

– Как зовут твою защитницу? – приблизившись к Рину, с милой улыбкой спросила она.

Парень отставил в сторону швабру и вскинул голову.

– Дарина, – с неизменной улыбкой проговорил он и для вида повозил мокрой тряпкой по палубе.

Окара его понимала. Сама была такой. Служба службой, а о перерывах забывать не нужно. Тем более с таким капитаном год должен идти за два.

Хмуро покачав головой, Дарина подняла швабру и окунула в ведро, щедро расплескав воду.

– Ты собираешься каждому встречному-поперечному рассказывать обо мне? – с упреком спросила она.

Окара видела по лицу девушки, что та переживала не столько за себя, сколько за друга, и не обиделась на ее грубость.

– Она не одна из этих, – с озорным блеском в глазах ответил Рин.

– О ком вы говорите? – с любопытством спросила Окара.

Она совсем ничего не знала о кораблях и службе, и пора было заполнять пробелы.

– Рин, – предостерегающе протянула Дарина. Она выглядела, как напуганный ребенок, чей кошмар воплотился наяву. Прекратив мыть палубу, она выпрямилась и, поколебавшись, добавила: – Умоляю…

Окаре еще сильнее захотелось узнать, что от нее скрывают.

– Обещаю, что бы вы мне ни поведали, это останется между нами, – горячо пообещала она.

– Так и будет, – абсолютно серьезно заверил ее Рин.

Его глаза странно замерцали, будто их затянула полупрозрачная белесая поволока. Взгляд паренька стал задумчивым и далеким, словно он сейчас витал где-то в облаках. Пальцы Дарины разжались. Швабра выпала из ее рук, и девушка подбежала к другу. Тронула за локоть, но друг не шелохнулся. Тряхнула его за плечо… и ничего.

– Рин, – позвала Дарина по имени, но парень стоял и замутненным взором смотрел даже не на нее, а сквозь. Девушка встревожено всмотрелась в его лицо и безостановочно зашептала: – Рин, Рин, Ри-и-ин… Миленький, вернись ко мне. Они увидят. Они узнают.

Окару посетили смутные догадки. Она не смогла бы и самой себе объяснить, как она это узнала, просто поняла и выдохнула:

– Да он же чтец судьбы. Жрец!

– Тише, – одними губами чуть слышно пролепетала Дарина. – Никто не знает.

Она прерывисто втянула воздух. Затаив дыхание, погладила щеку друга, и воздух с шумом вышел из ее легких. Краски сошли с ее лица, в глазах появилась тревога, которая тут же сменилась облегчением с изрядной долей обреченности. Казалось, с ее плеч упала ноша, которая давно тяготила и которую не с кем было разделить. У Дарины был такой вид, какой обычно бывает у приговоренных к казни невиновных людей. Смирение от безвыходности и обида от несправедливости.

И тут парень пошевелился, взгляд его стал более осмысленным. Он посмотрел на Дарину и, словно прочитав на ее лице страх, сомнения и непонимание, кивнул.