Наталья Авербух - Граница леса

— Превосходно, — заключил магистр. — В таком случае вы освобождаетесь от занятий, и поступаете в распоряжение коменданта Коллегии. Я занял у него людей на время вашего отсутствия, будет справедливо, если вы вернёте долг.

— Но, магистр Залемран! — взвыл Танар. Мальчишка был магом в пятом уже поколении, хотя никто из его предков не поднимались выше звания мастера, и труд слуги полагал для себя позором. Здесь, в доме наставника он соглашался работать исключительно в знак уважения к магистру, но мести двор Коллегии…

Ковек, чей отец служил в ополчении какого-то мелкого дворянина на западе страны, угрюмо молчал.

— Я всё сказал, — отмахнулся наставник. — Завтра с утра можете приступать к своим новым обязанностям, а до того чтобы не смели выходить из дому.

Дождавшись, когда угрюмые ученики покинут гостиную, Залемран поманил к себе Киксу.

— Пойдёшь сейчас же к коменданту, — тихо приказал он, — отнесёшь ему мою записку и на словах передашь, мол, магистр Залемран просит учеников принять, но работой не обеспечить. Пусть скажет, мол, нет для них подходящих дел, но со двора не отпускает. Дня три пусть продержит, а потом скажет больше не приходить. Я дам денег, пусть их кормят наравне с прислужниками. Поняла?

В кои-то веки на лице ученицы отразилось нечто иное, нежели отупляющий страх перед наказанием. Она даже не стала уточнять, как ей поступить, если комендант откажется её слушать, и Залемран остался доволен.

— Никому, кроме коменданта ничего не говори, — приказал он. — Я проверю.

Кикса поклонилась, всем своим видом выказывая покорность, и Залемран усомнился, можно ли ей доверять. С другой стороны, он в самом деле легко мог проверить! Девочка вскоре убежала, оставив наставника в убеждении, что день прожит не зря. Теперь хотя бы три дня (а, насколько он их знал, и все пять) ученики не будут его беспокоить, и можно будет спокойно заняться лесными чарами…

В этот момент, однако, в дверь постучали, и в гостиную зашёл посыльный.

Залемран поблагодарил его, вручил липовую дощечку и принял запечатанный конверт. И взвыл, когда прочёл, что с завтрашнего дня ему предписывается отложить все прочие дела для заседаний в собрании магистров по поводу осеннего урожая.

Через несколько дней Залемран проклял тот день, когда принял решение добиваться магистерского звания — и тот день, когда его добился. По всей Коллегии прекратились занятия, учеников поделили на группы, каждой назначили старшего из числа учеников и приставили надзирателя. Надзиратели следили за порядком, а старшие — за ходом самостоятельных занятий, и обе партии то и дело доносили друг на друга. Магистры же в это время проводили целые дни на заседаниях, и Залемран вскоре запутался в бесконечных рассуждениях относительно урожая, цен на пшеницу, вино и мясо, состояния дорог в подвластных Карвийну землях и в неподвластных, ожидаемого количества разбойных нападений и размеров охраны, которую можно будет выделить обозам, и, конечно, какой залог потребовать от купцов и какую долю взыскать с них потом. А затем начали пребывать груженные товаром телеги, и пошли бесконечные пересуды относительно количества и качества продуктов, и ссоры между крестьянами, и жалобы на инспекторов, и хитрости купцов, пытающихся уменьшить залог, но увеличить долю в прибыли, и, потом, необходимо было решить, сколько продуктов останется в Карвийне, и учесть длительность действия консервирующих заклинаний.

Залемран не понимал во всём этом ровным счётом ничего, и потому его мнение не принималось во внимание, даже когда молодой магистр его имел. Но беднягу не отпускали с заседаний, и даже сняли с дежурных обходов учеников, на которые по очереди выходили остальные магистры. Но: «Тебе жить в этом городе, вот и учись, как им управлять», — говорили Залемрану, и он покорно приходил на заседания, и вникал в урожай, дороги, погоду и разбойников, а лесные чары оставались дома неразобранными. Зима же неотвратимо приближалась.

Единственной светлой стороной заседаний было то, что они начинались не раньше, чем колокол бил пять раз, иными словами, в полдень, и можно было не бежать, сломя голову, сразу же после завтрака. Эта светлая сторона уравновешивалась тёмной: именно после завтрака магистрам разносили письма с перечнем основных вопросов, которые сегодня рассмотрит собрание.

В одно прекрасное утро Залемран сидел в своём кабинете и готовился к заседанию, напрасно вникая в вопросы фуража, к которым непонятно примешивались тяжбы деревень по поводу спорного пастбища. Не успел магистр признаться себе — в который раз! — что ничего не понимает в хозяйственных вопросах, и не лучше ли было бы совершить преступление, как его друг, и уйти во флот служить короне за еду, чем каждый день так убиваться, как в его кабинет ворвались ученики.

— Магистр! — нетерпеливо заговорил Танар. — Там вас спрашивают.

— Девушка! — дополнил Ковек, и оба выжидательно уставились на учителя. Вслед за парнями в кабинет проскользнула Кикса и по своей привычке забилась в дальний угол.

— Если это Ле а ни, гоните её в шею, — категорично отозвался Залемран, не успев усомниться, с чего бы его ребят так взбудоражил визит этой девушки. Леани была дочерью магистра Браннита, и пребывала в раздражающей уверенности, что друг, ученик и младший коллега отца просто обязан достаться ей в мужья.

— Это не Леани, — запротестовал Танар. — Совсем другая девушка.

— Всё равно гоните, — не менее категорично ответил Залемран. — Я не подаю милостыни.

— Она к тому же… — Ковек многозначительно покрутил у головы, — дикая. Босиком пришла, представляете?

— Ну, так отведите её в дом для душевнобольных, — раздражённо ответил Залемран. — Зачем вы мне об этом рассказываете?

— Так она вас спрашивает, — как будто даже удивились ученики.

— Я не подаю милостыню, — повторил свой недавний ответ магистр и покраснел, вспоминая недавнее недавнюю историю.

Ученики переглянулись между собой и многозначительно хмыкнули.

— В тот раз было совсем другое дело, — вышел из себя магистр. — Я действовал в интересах Коллегии, её престижа, и меньше всего думал…

— Магистр Залемран, — прервал его излияния вошедший в кабинет владелец дома. — Там, внизу, вас спрашивает какая-то девушка.

— Знаю, — процедил волшебник. — И уже велел её…

— Она говорит, пришла из столицы, из Этнографического Ведомства, — продолжал Борак, — и что вы её непременно примете. Так велите прогнать?..

— Почему вы не сказали об этом раньше? — оглянулся Залемран на учеников.

— Магистр! — обиделись балбесы. — Мы сразу сказали, что она дикая!

— Велите прогнать?.. — повторил вопрос Борак.

— О, боги, — простонал магистр Залемран. — Только дикой девушки из Этнографического Ведомства мне сейчас и не хватало. Впустите её.