Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги [СИ]

— Как при чем? Ты вел себя неподобающе и последствия этого мы сейчас и наблюдаем. Ты позволил себе… принимать заигрывания с тобой прислуги. Причем делал это на глазах у своей девушки, я не говорю — невесты, но почти. Живете-то вы в одной комнате.

— Так я…

— Не перебивай! Я еще не закончила. Я прекрасно знаю, что ты вырос в Караваче. Там нравы более простые, нежели в Союзе, но даже там знают и учитывают разницу в положении, между теми же крестьянами и людьми, обремененными происхождением… А ты привык считать себя простым лавочником и таковым по своей сути все еще и остался. А пора бы уже и повзрослеть, и принять на себя груз ответственности, хотя бы за свои поступки. Плюс к этому боги еще и наградили тебя БЕЛОЙ МАГИЕЙ, а это тоже огромная ответственность. Овладев ею, ты сможешь вершить судьбы мира. Поэтому если при своих возможностях ты, по своей сути, останешься мелким лавочником, то я не завидую миру…. Тобой сможет управлять любая смазливая девица, сумевшая обратить на себя твое внимание, про людей более опытных, а тем более профессиональных, которые вскоре начнут на тебя охоту, если еще не начали, я вообще молчу.

— Ну почему же…

— Не перебивай! Потому что от подобных "забав" могут рождаться ДЕТИ. Тебе что, очень нужно плодить вокруг себя маленьких Одриков от разных сомнительных особ? Я так подозреваю, что тебе не безразлична судьба твоего потомства. Я не ошибаюсь? Неужели ты не понимаешь, что каждый твой ребенок, это не просто маленькая личность, но и возможный объект для твоего шантажа? Это возможность влиять на тебя, заставлять тебя делать не то что нужно тебе, а то, что нужно другим.

Одрик покраснел как маков цвет.

— А ты не только позволяешь себе интрижки с… прислугой. Это было бы еще пол беды. Так ты еще и не принимаешь при этом никаких мер предосторожности! Если ты не знаешь соответствующих плетений, то мог бы попросить об этом Анну.

— Я не хотел…

— Не хотел, а пришлось… Каким бы ты ни был сильным магом, но ты всего лишь человек, а на любого человека можно найти плетение… Дым, заговор, зелье и много еще всего. Да, застраховаться от всего нельзя, но радостно идти самому в ловушку, это… верх неосмотрительности. Надо ВСЕГДА думать о возможных последствиях своих поступков.

Асса Зита перевела дух и сладко поинтересовалась у Белого мага:

— Торкана тебе говорила, что не стоит так много общаться с Джави? Говорила. А ты?

— Так вначале она говорила мне совсем другое. Что ей скучно и ее нужно развлечь…

— Ну ты ее развлекал, пока она болела… Так почему же ты, когда тебе намекнули, не прекратил свое общение с девушкой не твоего круга? Ты понимал, что своим поведением ты унижал Торкану? Нет? В конце концов, ты своим поведением поставил в неловкое положение меня!

Одрик замотал пшеничной шевелюрой:

— Я вырос в Караваче, у нас там нет таких… условностей.

— Я знаю где ты рос… Но, согласись, что, сейчас-то твое положение в корне поменялось! Ты вырос, ты практически вступил в род, ты принял дар Богов, если стал осваивать работу с белой магией. Теперь тебе нужно соответствовать всему, что на тебя свалилось, и что ты на себя принял. Иди, подумай о своем поведении и сделай соответствующие выводы.

Юноша встал и медленно побрел к двери и уже на пороге решился:

— Асса Зита, а когда меня пустят к Кани?

— А тебе, что есть, что ей сказать?

— Да.

Ведьма посмотрела на Одрика оценивающе, пожевала губами и вынесла вердикт:

— Вечером, после ужина… Но на четверть часа не более.

— Спасибо! — Маг расплылся в счастливой улыбке

— Иди уж… И только попробуй не вымолить у нее прощения.

— Ничего… я постараюсь… я СИЛЬНО постараюсь.

— И не думай… "стараться" будешь потом, недельки через две. Когда повязки с ноги сниму, а пока только "за ручку подержаться" можно, и то осторожно. Понял?

Одрик улыбался улыбкой полного идиота:

— Понял. Все понял…

.

— Ты чой-та, не голодная? Совсем-совсем не голодная? — спросила Мара, косясь на нетронутый ужин Торканы. Та сидела, полулежа, в глубоком кресле перед окном, в котором еще играли краски поздней осени пустыни, но они не радовали глаз Кани. На вопрос девушка вяло повернулась к собачке.

— Нет, Мара, я не голодная. Доешь это пожалуйста, чтобы асса опять меня не уговаривала.

— Я-то конечно съем, чего добру пропадать… Но Кани, ты…, - собачка принялась усиленно чесать за ухом, — Ты тогось, и так достаточно стройная, даже слишком. И тогось….поправляться тебе надо. У тебя цвет лица ну совсем не соответствует патенту, ты же бледно-зеленая. Может тебе чего-то другого хочется? Может плюшек с гариамским семенем, может сыра гномьего? Так я быстренько сгоняла бы, одна лапа здесь — другая там. Думаешь, мне тебя не жалко?

За окном резко потемнело, в стекла заколотились песчинки и сорванные шквалом листья. Тяжелая сизая туча перевалилась через хребет и заволакивала небо. Зимние пустынные грозы, это вам не равнинные, и даже не каравачские. Здесь такое впечатление, что все силы небесных облаков почти год копили ненависть и злобу на местную испепеляющую сушь, а сейчас идут на нее войной, чтобы захватить, поработить, уничтожить…. Это то вам не просто туча, а армия туч в боевом порядке. Впереди легкие и быстрые почти черные клочки, проносятся как кавалерия, неся за собой резкий шквалистый ветер, словно расчищающий путь второму эшелону — густой сплошной массе, несущей в своей утробе основной водяной заряд, часто в виде града. А за этим выситься фиолетовая гора с проблесками молний, грозно рыкающая раскатами грома, словно безжалостный генерал, дающий команды на сброс бомб.

Зима, она властно вползала в пустыню. Окно вздрогнуло от залпа резких как стрелы капель, выпущенных тучей, забарабанил град.

— Кани, ты только скажи, чего тебе хочется?

— Не надо, пожалуйста, не надо. Не хочу я, ничего не хочу… НИ-ЧЕ-ГО! — и по бледному лицу девушки покатились крупные слезы, алмазно сверкнувшие в вспышке молний.

— Ну вот, этого еще не хватало. Девонька, ты так нам всю погоду испортишь, глянь, что за окном творится.

— Я дождем не управляю, я же красная, — сквозь рыдания проговорила Торкана.

— Самим дождем — да, а вот молнии как раз по твоей части, — французская бульдожка принялась слизывать соленые градины, встав на задние лапы и едва дотягиваясь до щек Кани мягким розовым языком и незаметно для самой себя перетекла в Марата. Марату с его ростом пришлось вставать на колени, продолжая тоже занятие.

— Марат! Мара, ты что? Прекрати немедленно! — И Марат тут же сдулся в черненькую собачку. И уже наемница, обняв Торкану за плечи, вытирала ей слезы салфеткой из демонических запасов, как ни странно, весьма чистой.

— За что он так меня наказывает, почему?