Алинна Ниоткудина - Мастер сновидений

— Ну что ты несешь? — Страдальчески шепчет мне на ухо Одрик.

— Нарабатываю тебе репутацию, — отвечаю я тем же образом.

Тут, как рояль из кустов, появляется долгожданный мэтр и в нашу честь извергается официальное витиеватое благопожелание. На столе располагаются рулончики весьма дорого украшенной бумаги, в них по два листа с вензелечками–цветуечками, а один просто гладкий. Собственно он один и нужен был, его и передадут глашатаю, а два других нам на память и для архива. На мое замечание, зачем архиву такие архитектурные излишества, мэтр даже обижается. Далее идут варианты текстов: стандартный, восторженный, божественный…. Одрик уже не слушает, хватает стандартный свиток, ставит там свой стремительный росчерк, даже его перо ломается. Я быстренько пририсовываю закорючку, на досуге надо как–нибудь придумать себе затейливую роспись со всякими вавилонами, я же знать, мне положено. Одрик прерывает медоточивый словесный поток мэтра:

— Все, этого достаточно. Я сказал! — последний восклицательный знак еще и подкреплен хлопком по столу. Хорошо, что не кулаком, а просто ладонью, хоть и ходит Одрик у меня в художниках, но его рука рисует не по бумаге, а скорее по камню. Под его пальцами поблескивает золотая крона, это более чем щедро. Я бы из вредности просчитала каждый медяк, но Одрик у нас натура страстная.

— Наше время весьма дорого, мы и так непростительно много потратили его на вас. Встает, берет меня за руку, тащит меня к выходу.

— Простите великодушно, — мэтр Гирам уже в коридоре догоняет нас и едва не бросается в ноги, — завтра прием у доджа, и по правилам оглашение состоится в начале официальной части. Вы приглашены на это мероприятие?

— Да, мы завтра в нем участвуем, — сообщаю я с гордостью.

— Мы еще завтра в чем–то участвуем?

— Одрик! Ну как же…

— А! Ну–да, конечно…, — и рвется на волю. А в меня мертвой хваткой вцепилась астрологиня:

— Асса Анна, Вы не объясните, что означает «халабуда»?

— Э–э–м… в общем… там, где я раньше жила, так назывался салон предсказаний исключительно для высокорожденных особ.

— О–О–О–о–о! — польщено стонет Ольфире.

Все, вырвались! Не ожидала я такой нудятины, просто отряхнуться хочется, как будто заляпалась чем–то. А Одрик стоит при свете дня чернее тучи, Мара примостилась в его тени.

— Ну и чего ты боялся, видишь, совсем не больно было.

— Еще чуть–чуть и загрызу первого встречного.

— И я, кстати, его поддержу в этом начинании, — встает на его сторону Мара. — А если хозяйка и далее намерена забывать о кормежке, то я начну сомневаться в ее божественности.

— Мара, это что, бунт?

— Если хочешь — ДА. И вообще мы объявляем забастовку! Голодом морят, работать заставляют…

— Кто это — вы?

— Я и этот кобелек.

— Где ты тут кобеля увидела, так…щенок еще.

— Ты так говоришь, потому что он не твой.

— А тебе–то это откуда известно?

— Да я вас всех насквозь чую, забыла? Своего не подпускаешь, чужого заманиваешь. Нехорошо все это…

— Да кто ты такая, чтоб меня учить?!

— Я? Да у меня два раза щенки были, я, по–вашему, вообще мать–героиня. Ишь, кто я такая? И в кобелях я не хуже твоего разбираюсь… Этот нам в стаю сгодится, только на задних лапках перед тобой прыгать не будет, и не надейся.

Одрик взирал на это с высоты собственного роста, не найдя другого подходящего обращения, начал просто:

— Девочки! Вы, собственно, о чем, вы кого имеете в виду?

Мара садится у него в ногах и решительно сопя, заявляет:

— С места не сойду без кормежки, и он тоже!

— Мара, хочу тебя огорчить, у вас с ним разные вкусовые пристрастия. А уж питьевые насколько разные — и не представляешь.

— Ну почему, от пива и я бы не отказалась, — задирает морду вверх и смотрит на Одрика мечтательно–мечтательно. Рядом проезжает извозчик, я останавливаю.

— Можете и дальше торчать тут как вкопанные, а я еду к Джургу обедать, а вы можете протестовать тут, сколько хотите.

Последний аргумент принимается голодной парочкой во внимание, и мы все едем обедать.

На входе в трактир Джурга меня караулит с обиженным видом один из рестораторов, к которому я, ввиду сложившихся обстоятельств, просто не дошла.

— Простите меня великодушно, такая масса дел, никак не успеть, — расшаркиваюсь я. — Но готова компенсировать Вам ожидание. Завтра мой первый визит к Вам, мало того, Вы даже можете сейчас пустить слух, что я у Вас с утра завтракаю, и не одна, а в компании молодого человека. Не могу сказать какой, но эффект будет. — И, махнув ресторатору на прощанье, иду вслед за всей компанией к моему столику.

Одрик устраивается, на месте, где раньше сидел…, а чего уж там, а у меня есть несколько вопросов к хозяину заведения. Присесть у стойки негде, но я и пешком постою…

— Джург, распорядись насчет обеда, а у меня к тебе есть несколько вопросов. Первый: у тебя свободные номера есть?

— Конечно, есть, сейчас же день, все свободные… у меня ж только ночуют, надолго никто не задерживается…

— Тогда будь так любезен, зарезервируй за мной два номера, рядом с моим.

— А зачем два?

— А ты стеночку между ними убери, чтоб чуть попросторнее было, матрасы выкини и кровать нормальную поставь, ну хоть топчан какой–нибудь. У меня для тебя постоялец есть. Вот со мной пришел… Он тут, рядом со мной несколько дней поживет.

— Хорошо.

— И, Джург, выброси матрасы, что там были и положи на кровать новые. Не экономь, не надо…

— А зачем, хорошие матрасы, им еще и месяца нет.

— Джург, матрасы может еще и не старые, но в них столько клопов, что они в номерах строем ходят, как в какой номер постоялец приходит, так они все туда ломятся, я их через все стенки слышу, как они строем маршируют из одного номера в другой.

— Но к вам, то они не заходят?

— Ну, если бы ко мне хоть один зашел, то ты бы об этом узнал первым.

— Ну, так и в этом «двойном нумере» клопов тоже не будет, обещаю…

— Будем считать, что об этом договорились. Теперь второй вопрос. Я тут приятельницу встретила, она магиня и девушка одинокая, ей одной скучно и она хотела бы поселиться где–нибудь поближе ко мне. Что ты мне посоветуешь?

— Девушка, одинокая… Даже и не знаю… — Джург задумчиво чешет затылок. — Дальше в нашем секторе ей поселиться негде, там во всех трактирах номера, как у меня. В ближайшем трактире в человеческом секторе, том, что справа, веселые вдовушки номера снимают, там вашей приятельнице, наверное, не понравится, так, что если только через один трактир от моего. Но какие там номера я не знаю, сами посмотрите…

— Ладно, посмотрю сама. Как сегодня публика? Женихов много?

— Четверо сидели в засаде вас ждали, вон оживились, в очередь выстраиваются…

— Может, если я не одна, так они подходить не будут?