Velena Revers - Охота за тенью

Он нахмурился, добавив:

— Это одна из главных причин, почему я иду с тобой.

— Из-за скрипки? Серьезно? — Удивилась я. Он еще больше насупился.

— Эта скрипка мне как дочь родная. Они ее забрали, и чего бы мне это ни стоило, я ее верну.

Я хотела улыбнуться, но Рен добавил.

— Без шуток. Я за нее и убить могу… наверное. И их варлак об этом скоро узнает.

— Хорошо, я впечатлилась. Не пойму лишь твоих попыток побега. Или ты думаешь, у одного тебя больше шансов вернуть свою шестиструнную подругу?

— У скрипки четыре струны. — Едко поправил он.

— А у кого-то манера увиливать от разговора. Так почему ты пытался уйти?

Он помолчал, сцепив в замок руки и глядя на мерцающую росу. Лицо у него помрачнело.

— Я понимаю, что придется вернуться. Слишком много причин. Но и идти туда до одури не хочется. Будто веду тебя на гибель. — Он поднял глаза. — А ты снова не боишься, да?

— Даже не помню, чего именно бояться.

— Но ты один раз там сгинула. И снова идешь одна, меня можно не брать в расчет. — Он покачал головой. — По-моему, ты даже для охотницы ненормальная.

— Это не тебе судить. А я не собираюсь врываться к ним с лезвием наголо, а иду с разведкой. Ритуал можно сорвать и мелкой диверсией, а не открытой атакой.

— Думаешь им в зелья плюнуть, или подкинуть дохлую крысу в костер? — Развеселился он. — Не помешаешь, так подпортишь настроение. Может, еще рогатку сделаешь, будешь обстреливать камушками из засады? Страшная вредительница! — И вампир захохотал. За что и получил по шее мокрым полотенцем.

***

Теоретическое отступление.

Химера островная.

Зверь. Степень опасности — 5, разумности — 2. (Пометка на полях: самая мелкая, и самая пакостная из всего подвида. Может напасть, даже будучи сытой и не защищая логово.)

Обитает на островах Закатного Ожерелья, исключительно в лесах.

Размером с крупную собаку, очень юркая и гибкая. (Пометка на полях: пролезет всюду, куда сможет протиснуть голову). Морда смахивает на волчью, но уши поворачиваются по-кошачьи. Тело очень гибкое. Мех палевый, пятнистый и переливается оттенками. Зверь может менять окрас и сливается с желтоватым лишайником на скалах. (Пометка на полях: Да так, что шхар заметишь, пока не пошевелится)

Хвост тонкий и гибкий, в два раза длиннее тела. Покрыт короткой шерстью. На конце хвоста изогнутый шип. Шипы в шерсти мелкие, в основном по хребту и у горла. Ближе к голове шипы ядовиты. Слюна тоже содержит паралитический яд. Когти может втягивать.

Всеядна.

Охотиться предпочитает из засады, но при необходимости очень быстро бегает. (Пометка на полях: легко догонит и обгонит скаковую лошадь)

Оружие: зубы, когти и яд. Часто использует хвост как бич. Охотится предпочтительно в одиночку, редко — парами. Островные химеры не собираются в стаи. (Пометка на полях: И слава богу)

Уязвимое место: низ живота под ребрами и точки за ушами. Горло и бока укрыты шипами.

Практически не восприимчива к магии.

(Пометка на полях: C этой поганью вообще лучше не связываться)

Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.

***

Караван шел неспешно, растянувшись по дороге на добрую версту. Под мерную поступь волов, да покачивание телеги, так и уводило в сон. В принципе, следить за обстановкой от меня не требовалось, так что можно насладиться моментом отдыха и глядеть в небо, отыскивая в редких облаках очертания зверей, неведомых птиц, скрытое лицо, морские волны…

Я лежала в полудреме поверх мягких тюков у края телеги. Мимо в голубоватой дымке неторопливо проплывали очертания холмов и укрывающего их леса.

Надо мной сверху раздавались два голоса, спорящие между собой.

Первый принадлежал юной девушке с длинными белоснежными волосами, устроившейся на самой верхушке. Второй — молодому человеку с резкими чертами лица и шапкой русых кудрей, выдающих в нем коренного северянина. Он сидел у борта.

— У меня нет проблем с общением с другими культурами. Ничего не имею против тех, кто ест собак. — Пожимает плечами девушка. — Но с оговоркой, что если кто-то попытается съесть мою собаку — будь она у меня — я его самого разделаю под вырезку.

Это понятно. Выросла она на побережье, в предках у нее вроде бы затесались пустынники, да и вообще, портовые города — место самого пестрого смешения национальностей и народностей. Там быстро привыкаешь спокойно смотреть на чужие порядки и не осуждать их.

— Лицемерие. — Морщится северянин. — Ты как те селяне, которые отгоняя шторм, молят: только не к нашему берегу, куда угодно, но только не к нам! А на других плевать, с другими пусть будет что угодно.

И его резкость тоже оправдана. Север — суровое место. Местами тайга, переполненная медведями, волками и вивернами, местами открытые поля, где ветер моментально вытягивает последние остатки тепла. Собака там не просто цепной будильник, это лучший друг. Она и об опасности предупредит, и согреет, упряжку потащит, и в случае чего, выведет к жилью.

— Это не одно и то же. — Спокойно отзывается она, подставляя лицо солнцу. Ветер тихонько перебирает ее волосы, как полосы белого шелка. — Я понимаю, что есть иная культура, отличная от нашей. Для этой культуры собаки или коты — что для нас индюки. И не вмешиваюсь. Но не потому что глупо, а потому что ничего не изменю. Это ведь другая культура, другие… взгляды, принципы, понимаешь?. И я понимаю, что вздумай меня поучать какой-нибудь тип, что держит курицу за лучшего друга — то я лишь пальцем у виска покручу. Так что лучше просто не лезть, куда не просят.

— И тебе не жаль разумных созданий?

— А тебе жалко мышь, которую поймала кошка?

— Да при чем тут…

Такие разные — и потому никогда не могли спокойно сидеть рядом. Я любила послушать, как два одинаково упрямых человека, которым образование не позволяет решать споры мордобоем, пытаются переубедить оппонента.

Девушка запинается, прожевывая что-то, и отвечает не сразу. Торопливо кашляет и поясняет свою мысль, не дожидаясь пока он закончит свою.

— Ради пропитания — это одно. Жестко, но это естественный ход вещей. Совсем другое, это убивать животное не ради пропитания, а ради забавы или чтобы украсить воротник. Вот это жестоко и бессмысленно. Никогда не понимала этой вашей охоты, когда одного несчастного зайца загоняет куча всадников со сворой собак!

— Ну начинается, теперь всю жестокость приписала мужчинам! — Ворчит парень, укладываясь поудобнее. Решает обнаглеть и взбивает мешок под головой как подушку. Будто он способен оставаться спокойным и неподвижным, когда спорит с ней.

— Под одну гребенку я же всех не равняю. — Невнятно отвечает девушка с набитым ртом, отряхивая крошки с колен.

Виктор подскакивает.