Ярослав Морозов - Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

— М-да, скажи нам спасибо, — согласился Петя. — В следующий раз…

Сэм аж прямо в лице переменился. Казалось, он готов был вскочить со стула от возбуждения:

— Да какой следующий раз! С меня и так хватит. Всё, больше никаких дел. Хватит людей обманывать.

— Ага, — призадумалась Соня. — Хорошо тебе! Сам небось денег нагрёб…

— Да нет, — печально пожал плечами Сэм.

— Не нагрёб? А куда же подевались руа-ры, которые ты с этих лохов брал?

Взгляд Сэма потупился. Было видно, что ему не хочется об этом говорить. Но Соня продолжала вопросительно на него смотреть.

— Я… Это… Я вчера на толкучке ключ купил, мне сказали, что если его в землю посадить, то через час дом вырастет настоящий. Я так и сделал, но…

Соня еле сдержала улыбку. А Петя издал короткий смешок.

— Дом не вырос. А я все бабки отдал. И ведь столько старался их наскрести…

— Значит, плохо старался, — Соня не очень-то ему сочувствовала. — Не так, как надо, старался. Вот тебя, дружок, самого и лоханули.

Естественно, Сэму от её слов легче не стало.

Если верить Пхкру, пути до Корвида было не меньше чем десять дней. И уже через неделю ребята заскучали.

Морские пейзажи не менялись, и смотреть на них больше не было никакой радости. А торчать безвылазно на корабле, где даже сходить толком некуда, оказалось самым тоскливым времяпрепровождением.

Вот тебе и приключение!

Петя и Соня часто пробирались в капитанскую рубку и подолгу смотрели на рыбку в компасе, подаренном Петиной бабушкой. Тогда Пхкр, который не любил, когда ему мешают, придумывал для них какие-нибудь поручения, понять которые из-за его незнания русского было невозможно.

Но тоскливей всего жилось, конечно, Гурду. Собаке было сложно объяснить, почему она не может вволю набегаться или поохотиться в лесу на кротов. Да и с Бобой они не сдружились — как только Гурд пытался Дружелюбно обнюхать его, чтобы наладить общение, кролик тут же показывал свои большущие зубы.

И поэтому несчастный пёс целыми днями лежал на палубе, время от времени уныло поглядывая по сторонам. Всё-таки, собаки — совсем не морские животные.

Зато его хозяин чувствовал себя на высоте. Он то и дело с важным видом прохаживался по палубе, болтая с матросами о том о сём. Захар не раз говорил, что его давней мечтой было освоить морское дело, и теперь он занимался этим вовсю.

— Эх, ещё бы месяц так поплавать, и я смогу заменить Пхкра, — мечтательно говорил он.

Соню с Петей от одной мысли об этом аж трясло.

А тут ещё и с погодой не подфартило — если в первую неделю ветер был почти попутным, то во вторую он сначала совсем утих, а затем и вовсе стал правоверхним, то есть дул чуть ли не в обратную сторону. Захар с Пхкром долго колдовали, чтобы ветер снова сделался попутным, но ничего у них не вышло.

На тринадцатый день их пути стало совсем тоскливо. Ребята почти не разговаривали между собой.

— Эх, блин, а я-то думал: парусник там, и все дела, — разочарованно говорил себе Петя, посланный Пхкром в трюм за мотком каната. — А тут такая…

Он чуть было не произнёс негромко слово «фигня», но тут вдруг услышал чьи-то голоса.

Обычно в трюме никого не было. И поэтому Петя удивился и слегка насторожился. «Интересно, что им здесь надо?» — подумал он.

Это были Умк, Рвк и ещё кто-то третий. Петю отделял от них ряд ящиков с продуктами, и они не могли его видеть. А вот он — вполне.

Моряки говорили полушёпотом, но всё равно было ясно, что они горячо спорят. Умк и Рвк, казалось, убеждали в чём-то третьего товарища — его имени Ларин не помнил. А тот с ними не соглашался и стоял на своём.

В этот миг Петя сильно пожалел, что не знает их языка. Такое тайное сборище в трюме — это ведь неспроста! Надо будет ребятам рассказать.

И он тут же осторожно попятился к трапу, совсем забыв про моток каната.

— Ну подумаешь, болтали они в трюме, и что с того? — возражала Соня. — Может, дела у них какие?

Они сидели в каюте Сони. После того как Захар пошёл спать, Петя сказал друзьям, что им надо кое о чём переговорить.

— Да знаем мы, какие у них дела могут быть. Вся эта бригада заодно.

— Это уж точно, — согласился с Петей Артём. — Я давно за Умком приглядываю. Странный тип.

— Ив чём это, скажите на милость, выражается? — не сдавалась Соня. — Ты, может, тоже странный.

— Ай, да что с тобой говорить, — махнул рукой Петя. — Пока они не сдадут нас фон Иволу и этому безрукому уроду, ты и бровью не поведёшь.

Услышав такое, Соня призадумалась. Попадаться в чьи-то лапы ей не хотелось. И парни это заметили.

— А может, Пхкр и есть тот урод, а? У него же тоже руки нету? — предположил Артём.

— Так ты, Петь, говорил же, что у этого велосипедиста её совсем нету, а у Пхкра всё-таки есть немного, — возразила Соня.

— Ну и что? — подал голос сам Петя. — Если уметь грамотно перевоплощаться, то можно и полбашки себе припаять.

— А чего же он тогда себе целую клешню не приклеил, а? — шёпот Сони был таким громким, что смахивал больше на крик.

— Да ладно… — начал Артём.

Но Петя подал ему знак затихнуть. Он услышал чьи-то шаги.

Кто-то из команды прошёлся по палубе к носу корабля и там застрял.

Соня неслышно встала с койки и тихотихо приоткрыла дверь каюты. Она выходила в маленький коридорчик, который кончался трапом, ведущим на палубу.

— Вроде ничего не слышно, — сказала она. — Интересно, кто бы это мог быть так поздно?

— Конь в пальто, — грубо пробормотал Петя, и Соня тут же на него цыкнула.

И тут с палубы донеслось какое-то бормотание: «Уаээ-урррр-уаэээ…» Услышав его где-нибудь в Питере, ребята страшно бы испугались, но здесь они уже успели к нему привыкнуть. Это была одна из морских песен, которые команда с удовольствием горланила перед отбоем.

— Может, это дежурный? — предположила Соня. — Зашёл сюда за какой-то ерундой, а мы уже караул кричать стали.

Но Петя её не слушал. Он на цыпочках вышел в коридор и осторожно прокрался на палубу.

Посмотреть, что там творится, сквозь стенку у него не получалось — от палубы его отделяло несколько кают. И поэтому ничего не оставалось, как только рискнуть здоровьем.

Петя осторожно высунул голову из-за дверного косяка и огляделся.

Стояла тихая ночь — ни малейшего ветерка. Где-то в носовой части, на капитанском мостике, горел огонь.

И вдруг…

Что-то с ужасным рёвом пронеслось мимо. Отпрянув, Петя чуть было не скатился кувырком по трапу. Перепугался он не на шутку.

Морская песня донеслась снова, но уже с другой стороны. Когда Петины мозги более-менее отошли, он подумал, что этим летящим клубком скорее всего был человек, которому вдруг ни с того ни с сего вздумалось заняться на палубе гимнастикой, пройдя по ней колесом.