Ярослав Морозов - Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

Ларин, который уже было спрятался на пол, вскочил на ноги и подбежал к окну. На траве под ним он успел заметить маленький серый комочек. Ещё миг — и он исчез.

— Да ты не боись, пацан, не достанут они, — Михалыч весело улыбнулся и протянул руку к почти пустой литровой банке с какой-то гадостью. Заклинания крепости я ещё помню, однако.

Ларин давно понял, что кочегар — человек непростой (а может быть, и вовсе не человек?), и поэтому он уже не удивлялся ничему.

— Вот, дорогой, ну ты садись, не стой. У меня к тебе дело.

— Слушайте, а что это… Ну там, на траве было? — Ларин всё-таки отважился задать этот вопрос.

— На траве? А, та дрянь, которую они мне в окно бросали. Ну, это… как бы сказать…

Михалыч наклонился, придвинувшись к парню поближе, и перешёл на полушёпот. От перегара, которым от него несло, Пете чуть было не стало дурно. Но он решил крепиться. Надо ведь было всё узнать.

— Понимаешь, — продолжал Михалыч, — так просто они меня не могут грохнуть. Порядок такой. Сначала они должны мне вес-точку прислать, как положено. То есть символ мой, но мёртвый. А у меня ёж был в гербе, ясно, да?

— Мммм, — только и смог из себя выдавить Ларин. Хотя кое-что он действительно стал понимать.

— Так вот. Пока они мне этого ежа мёртвого не подсунули, всё нормально. А как только… Тогда уж я на этом свете не жилец.

— Так а ёжик здесь при чём, а? — спросил Петя. — Тем более мёртвый.

— Да нет, ёжик — это фигня, в общем. Это как знак. Получил ежа в руки — значит, смертный приговор получил. А уж завалить меня… Это они сделают, будь спок. Найдут как. Главное, чтоб мне этого ежа не подсунули в руки. Потому что если он у тебя в руках — значит, всё, приговорили. Вышка тебе, одним словом.

— Скажите, а за что… За что они вас убить хотят? — осмелился спросить Ларин.

О том, кто такие «они», Петя, конечно, мог только догадываться. Да и насчет того, что этот Михалыч (или Кри… как там его?) успел им действительно хорошенько насолить, догадаться тоже несложно.

— За что? Да так, удрал я как-то с чужими денежками. Эх, а так ведь я их и не использовал… На многое их бы хватило. Да и не только денежки там были, ещё кое-что.

Петя уже понял: именно загадочное «кое-что» и является самым ценным. Вот бы узнать, что же это такое!

— Ну да ладно. Я тебя вот о чём попрошу, — Михалыч поспешил сменить тему разговора.

Ларину почему-то показалось, что сейчас его пошлют за поддачей. И он не ошибся.

— Я отсюда выйти не могу — сам понимаешь, — тон голоса Михалыча стал очень спокойным, он как будто подлизывался к Пете. — А вот сидеть тут очень скучно. Эх, хоть бы рюмочку пропустить!

В этот миг где-то в комнате послышался шорох. Казалось, будто он приближался.

— Ах ты зараза! — воскликнул Михалыч. — А ведь про печь-то я и забыл!

Как раз в этот момент её стало трясти от сильных ударов. Михалыч тут же вскочил на ноги и придвинул кровать вплотную к печи. Потом, немного подумав, вернул своё ложе на прежнее место, вытащил из кармана зажигалку, чиркнул и стал что-то шептать. Через пару секунд печь была задраена наглухо — вместо хилой заслоны её закрывал толстый слой стали.

— Да, ну так вот, — когда дело было сделано, он снова сел на кровать. — Слушай, как говорится, не в службу, а в дружбу. Сходи к нашему завхозу и возьми у него для меня… вот в эту баночку.

Михальгч тут же опустошил литровую банку, вылив остатки бурды к себе в стакан.

«Ах, значит, наш завхоз самогонкой приторговывает, — подумал Петя. — Очень интересно!»

— Да нет, что вы, я как-то… стесняюсь, — Ларин робко пытался отвертеться. Ему не хотелось спаивать человека.

Но не тут-то было. Михалыч уговаривал его долго, и, когда он перешёл к угрозам, парню ничего не оставалось, как согласиться.

Кочегар объяснил ему, куда идти, и, когда Ларин уже встал с кровати, вдруг сказал:

— Да, слушай. Если увидишь тут мальчика такого… или не мальчика… но без руки, так ты с ним не говори ни о чём, ладно? Это его слуга.

После этого Михалыч тут же всучил ему замасленную пятидесятирублёвку, литровку в авоське и буквально вытолкнул Ларина за дверь, тут же закрыв её за ним.

Искать завхоза пришлось не меньше чем полчаса. В кабинете его не было, и никто на кухне не знал, куда подевался Алексей Леонидович. Даже его супруга Ольга Викторовна, которая работала в лагере поварихой.

Пете всё это показалось очень странным, и тогда он решил намекнуть, зачем ему нужен завхоз. Что в корне изменило дело.

— А ты не врёшь ли, а, пионер? — раза три подряд спросила Ольга Викторовна.

— Да нет, что вы, — Петя старался говорить как можно убедительнее. — Михалыч меня действительно послал. Ему самому… плохо, так он меня попросил.

— Ага, плохо! Да уж, конечно…

Женщина на минутку задумалась. Наконец её сомнения развеялись, и она весело сказала:

— Ладно, пионер, давай посуду. И бабки тоже давай.

Потом Ольга Викторовна куда-то ушла. Вернулась она очень скоро и с полной банкой. Видно, запасы пойла были у них где-то в столовском корпусе.

Петя засунул литровку в авоську, чтобы никто в лагере вдруг не увидел, что у него в руках, и наскоро распрощался с Ольгой Викторовной.

— Так, только смотри, не подводи меня, — в напутствие сказала она ему, — А то, может, вы её сами с пацанами глушить будете…

От одной мысли об этом Ларину чуть не сделалось дурно.

К счастью, по пути ему никто не встретился. И преодолевая постоянное искушение вылить эту гадость на траву, Петя без проблем дотащил её до лачуги Михалыча.

Дверь открылась мгновенно. Кочегар встретил его очень радушно. Он втащил Петю в комнату, моментально закупорился на все замки и сделал неловкую попытку погладить парня по голове. К счастью, Ларину удалось вовремя отскочить.

— Ой, Коля, ну ты и молодец, — не уставал повторять кочегар, ласково обнимая банку с отравой.

Пете, конечно, хотелось сказать, что никакой он вовсе не Коля, но… какая уж тут разница? Хоть Джон Стюарт — лишь бы унести отсюда поскорее ноги.

— Вы извините, мне на ужин надо уже, — робко сказал он.

— На ужин? Да, Коля, иди. На вот тебе на мороженое.

Не прошло и минуты, как Петя снова дышал чистым воздухом, сжимая в руке мятую десятку. От неё, конечно, стоило отказаться — Ларин таких подарков никогда не принимал из чувства самоуважения. Но в этот раз он просто не успел.

Когда Петя отошёл от лачуги метров на десять, он вдруг услышал страшный сдавленный крик.

— Интересно, что там происходит? — подумал он. — Надо взглянуть.

Посреди комнаты стоял Михалыч, сжимая в руках злополучную банку. Приглядевшись получше, Петя увидел, что в серо-буро-малиновой жидкости плавает какой-то тёмный комок.

Это вполне мог быть очередной дохлый ёжик, который теперь находился прямо в руках у Михалыча.