Борис Конофальский - Раубриттер

Все боялся, пока седлали они коней с Максимилианом, что остановит их стража на выходе из замка. Нет, не глянули даже на них стражники.

Когда немного отъехали от замка, так Волков приостановился.

Подумал немного. До поместья, до дома, было не близко, засветло точно не доехать. Вечерело уже. До города намного ближе. А еще очень ему захотелось поговорить с епископом. Они поехали в Мален. Но до темноты в город не успели. Стража ворота заперла.

Пришлось спать в таверне у восточных ворот.

Утром, позавтракав, направился к епископу, и тот принял его сразу после утренней службы, которую служил сам.

— Рад, рад, сын мой, видеть вас. Все мои прихожане только и говорят о деянии вашем, — говорил отец Теодор, старый Епископ города Малена, протягивая рыцарю руку для поцелуя. — Всю неделю только и разговоров, что о вас.

Волков поклонился и поцеловал руку старика.

— Садитесь, — предложил епископ, — вы завтракали?

— Да, — сказал кавалер серьезно, усаживаясь в кресло напротив епископа.

— Вижу, что вы встревожены, — участливо сказал тот.

— А разве мне не нужно быть таким? — не без претензии заметил Волков.

— Говорите, что вас тревожит, сын мой?

— Я только что от графа. И он был в бешенстве. Велел мне не покидать его замок, а сам ждал вестей от герцога. Я ослушался и уехал.

— Ничего другого и быть не могло, — заметил епископ. — Вы же знали, что так будет.

— Догадывался, но не знал, что начнется так сразу.

— Вы правильно сделал, что уехали. И правильно сделали, что приехали ко мне, — говорил старик, не без труда поднимаясь из кресла. — Я написал о вашем славном деянии Его Высокопреосвященству. Думаю, он тоже, как и я, будет доволен вами. А значит, Святая Матерь Церковь с вами, и даже если вас схватят и отправят в Вильбург к герцогу и тот упрячет вас в тюрьму, мы будем ходатайствовать за вас. Церковь не оставит вас.

Это, конечно, успокаивало кавалера, но не так, чтобы очень.

Хорошо иметь таких заступников, но один из них в далеком Ланне, а второй, честно говоря, стар. И никто не поручится, что уже завтра Бог не призовет его.

— Но это не значит, что вы в безопасности, — продолжал святой отец, не спеша прохаживаясь за креслом Волкова. — Малены не были бы ни герцогами, ни курфюрстами, если бы они были просты, добры и незлобивы. Они всегда шли к своей цели, используя все возможности. И браки и войны и подкуп и кинжал и яд.

— И что это значит? — Волков даже повернулся к старику, который был у него за спиной.

— Это значит, что вы должны быть настороже, все время настороже. Часто Малены вершат суд не по закону. И добиваются своей цели не в рыцарском противостоянии. И скажу вам больше, сейчас в глазах всех людей графства, вы герой. И горожане помнят приход горцев, и земельные сеньоры. Сеньоры вспоминают их набеги с ужасом, горожане вспоминают с ужасом осады… Вы знаете, что кантоны дважды за десять лет осаждали Мален?

— Я слышал об этом.

— И один раз они ворвались в город: резали и грабили. И герцог ни первый раз, ни второй, не приходил горожанам на помощь. И тут вы. Приходите и даете горцам такую звонкую пощечину. Для всех вокруг вы герой. Но Малены не любят, когда кто-то мешает их планам. Пусть он даже трижды герой, — епископ помолчал и сказал спокойно. — Вас могут отравить. Будьте внимательны, принимая пищу в доме графа.

— У меня теперь и в моем доме, с вашего благословения, живет одна госпожа из рода Маленов, — едко заметил Волков.

— Поэтому я и предупреждаю вас, — как ни в чем не бывало, продолжал старик. — Будьте внимательны даже в своем доме.

— Я благодарен вам за вашу заботу, — продолжал язвить кавалер. — Жаль, что перед свадьбой вы мне этого не сказали.

И опять епископ не услышал его дурного тона:

— От яда я вас спасти не могу, тут вам самому придется стараться. А вот с другим я вам помогу. Кое-что вам даст мой хороший знакомый, его зовут Стефано Гандольфини и живет он на улице Пекарей. Езжайте к нему, возьмите у него все, что вам будет по нраву. У него для меня открыт кредит, так что все для вас будет бесплатно.

— И чем же он торгует, позвольте узнать? — спросил Волков.

— Тем, что вам может пригодиться — тайной броней.

Небольшой, двухэтажный, крепкий домишко с небольшими окнами, дверь прямо на улице. Никакого двора нет, коней пришлось оставить на улице, и Максимилиана с ними.

Хозяин был невысок, подвижен и темноволос, радушен и разговорчив. А когда узнал, что Волков пришел от епископа, так и вовсе стал сама любезность.

Он говорил с заметным, южным и знакомым акцентом.

— Лобмарди? — сразу спросил кавалер, переходя на знакомый ему ламбрийский язык.

— О! Сеньор кавалер знает мой язык? Были там? — отвечал торговец на ламбрийском.

— Приходилось, — отвечал с удовольствием Волков, давно он не говорил на этом красивом языке.

— Ах, как приятно услышать язык моей родины. Что привело вас сеньор? — радовался Стефано Гандольфини и многозначительно подмигивал. — Раз вас послал епископ, значит, вам нужна хорошая одежда.

— Одежда? — удивился кавалер. — Епископ говорил о какой-то защите.

— Именно, сеньор, именно. Пройдемте, я покажу вам, что у меня есть. Как хорошо, что у меня есть ваш размер.

Он провел Волкова на второй этаж в мастерскую. Это была удивительная мастерская, на первый взгляд это было место оружейника, тут была и небольшая наковальня, и небольшой горн, и инструменты по металлу. Но тут же было все, что присуще мастерской портного. И материи и кожи и иглы и ножницы.

На объемном манекене висел неплохой колет из крепкого синего сукна.

— Думаю, что вам будет как раз, — приглядывался к Волкову ламбриец снимая колет с манекена. — Давайте примерим.

— Это для меня? — удивлялся кавалер.

— Да, снимайте вашу одежду.

Сначала он не понял, отчего этот колет был так, на удивление, тяжел.

А Стефано Гандольфини тем временем застегивал на Волкове одежду, немного возясь с еще новыми, красивыми, серебряными пуговицами. Волков стал понимать, что колет не прост сразу, но только когда под его подбородком ламбриец застегнул последнюю пуговицу, он понял, насколько не проста эта одежда.

— Кольчуга, — произнес он.

— Именно, — улыбался Стефано, — и кольчуга, которую делал я! Она самая мелкая из всех, которые видел этот свет, и каждое кольцо закалено и запаяно. Нужно иметь очень крепкую руку и очень хороший кинжал, чтобы пробить ее.

Кружева закрывали часть руки и все горло до подбородка, а кольчуга прикрывал все тело, от подбородка до низа живота.

— Кружева можно отпороть и стирать, я взял не самую хорошую ткань, — продолжал мастер. — Парча или шелк долго не прослужат, а сукно служит долго. Ну как вам?