Хаген Альварсон - Волки и вепри [СИ]

— Возьми столько человек, сколько сможешь, — криво усмехнулся пришелец. — Ибо на берегу к югу от Дюнного Хутора ты встретишься с Оспаком Рябым. И тогда тебе понадобится удача.

— Быть посему, — сказал Кьяртан, улыбаясь, хотя сердце сжалось, а кишки покрылись льдом. Оспак Рябой был известен своим крутым нравом, боевой сноровкой и давно был бы изгнан с острова, коли разным людям иногда не приходилось бы обращаться к нему, чтобы не пачкаться самим. Подобными делами промышляли почти все на Сухом Берегу.

Тогда же ворон принёс послание. Брат писал, что возвращается. Кьяртан написал, где хотел бы встретиться, отпустил птицу обратно и надеялся, что Лейф прибудет как раз вовремя, чтобы схоронить останки брата. И, быть может, отомстить. Выйти живым из сражения Бобёр не чаял, а друзья хоть и обещали подсобить, но с такими кислыми лицами, от которых молоко сразу превращается в творог, и надежды на них было мало.

Лейф же взял, да и прибыл раньше, чем порадовал брата и весьма озадачил Оспака Рябого.

— Вот так всё и случилось, — закончил Кьяртан. — Свадьба состоится в округе Боквид, в тамошнем храме богини Вар. Через несколько дней. Гости уже съезжаются.

— Надо было выкрасть девку, — сказал Торкель, — меньше было бы мороки.

— Она не захотела, — напомнил Кьяртан.

— Мало ли, кто чего хотел, — рассмеялся Волчонок. — Экая пава, хоть бы она того стоила!

— Ты бы свою жену тоже украл бы? — улыбнулся Бобёр, сверкая сколотым зубом, но голос его дрожал от злости. — Против воли?

— Даже не сомневайся! — заверил Торкель. — Иначе с ними — никак.

— Здесь придётся идти через «никак», — проговорил Хаген, покручивая на пальце жуткое железное кольцо. — Клянусь бородой Эрлинга, это будет… увлекательно.

— Снова небось побоище устроите! — укоризненно заметил толстячок с котом на руках.

— Ну, это не слишком увлекательно, — вздохнул Хаген, — хотя, думается, правда твоя, Невстейн. Однако нам не прибавится чести, если мы просто вломимся на свадьбу, всех перебьём, а невесту выкрадем прямо с алтаря. Невеста загадала нашему брату Бобру свадебное испытание, как в старые времена, и мы должны помочь ему, не так ли?

Кьяртан озадаченно хмыкнул: не думал об этом в таком смысле. Хаген обратился к нему:

— Ты сказал, вы вроде обменялись клятвами верности. Кто принял ваши клятвы? Кроме богов.

— Марган годи с Курганов, — тихо проговорил Кьяртан.

— Это далеко отсюда?

— Почти раст пути на юг. Но…

— Надо кого-нибудь за ним отправить, — перебил Хаген.

— Без толку, — грустно покачал головой Кьяртан.

— Отчего ты так говоришь? С ним что-то случилось?

— Ничего особенного, — горько усмехнулся Кьяртан, — кроме того, что он умер. Утоп в кельде [66] Кельда (исл. kelda) — источник или яма со стоячей водой на болотистой почве; также значит «топь». .

— А рядом, надо думать, обнаружили не только его следы? — уточнил Лейф, раскуривая трубку.

— О том не говорят, — уронил Кьяртан.

— Его выловили из кельды? — нехорошо улыбаясь, спросил Хравен.

— Нет, так оставили! — сердито бросил Бобёр. — Выловили, конечно…

— Тело сожгли? — снова спросил Хравен.

— У нас редко кого сжигают, — пожал плечами Кьяртан. — Схоронили там же, в Курганах.

— Это по твоей части, сын Уве, — сказал Хаген. — Возьмёшься?

— Был бы череп цел, — прищурился колдун. — Знаешь, где точно его похоронили?

Кьяртан похолодел. Прошептал:

— Знать-то знаю, но… зачем тебе мертвец? Что с него проку?

— Мертвецы не столь уж безмолвны, как думают люди, — негромко рассмеялся Хравен, — нет живого свидетеля, пусть за него скажет, какой есть! — и добавил:

— А что вашего Маргана годи утопили, а не повесили, разница невелика, — закончил колдун, самодовольно ухмыляясь.

— Не удивляйся и не страшись, братишка, — Лейф протянул брату дымящуюся трубку, — раз уж ты мой родич, то мы всё сделаем, чтобы устроить твоё дело. ВСЁ. Верь мне.

— Ты — наш человек, — добавил Хаген, — зверь из нашей стаи. У нас тут всякого зверья полно… Но скажи вот что: у вас на острове, кажется, судят по тем же законам, что в Линсмарке?

Кьяртан только кивнул, затягиваясь спасительным дымом зелья.

— Нужен знаток законов Линстинга, — сказал Хаген.

— Я думал, ты и так сведущ в толковании законов разных стран, — поднял бровь Лейф.

— Я-то сведущ, — отмахнулся Хаген, — тем паче, что на Севере законы отличаются только размерами вергельдов, да и то не слишком сильно… Что толку! Мы тут чужие, а нужен свой .

— Думается мне, не найдём мы поддержки у местных лагеманов, — презрительно проговорил Лейф. — Они все в кошельке у этого Радорма, а кто не в кошельке, тот не захочет судьбы Маргана годи. Не столь уж хорошо берегли вы свою тайну, Кьяртан!

Кьяртан закашлялся, пожал плечами. Был уверен, что Альвдис проговорилась — ляпнула, не подумав как следует, то может случиться со всяким! — но викингам о том знать было ни к чему.

— Вальдер нам поможет! — решительно заявил Кривой Нос.

— Что за Вальдер? — насторожился Хаген.

— Вальдер Учёный с Дымов! — широко улыбнулся Лейф, и взгляд его потеплел. — Сын тамошнего мастера-кузнеца Скува Камень-Наковальня. На год меня младше. Головастый парень был, и, вроде бы, с годами не поглупел. Его уже тогда Учёным прозвали…

— Теперь его чаще зовут Вальдером Слепым, — заметил Кьяртан.

Лейф ничего не сказал. Только радость в зелёных глазах сменилась болью. Сжал кулак — побелели костяшки — и так хватил о борт, что корабль вздрогнул от носа до кормы. Кьяртан молча протянул ему трубку. Тот так же молча принял, затянулся.

— Тяжко это горе, — проговорил Хаген осторожно. — Но ведь, насколько я помню, Дымы не так и далеко от Букового Леса, где будет свадьба. Почему бы, в самом деле, нам не обратиться к нему за помощью? Часто слепой небесполезен, когда речь заходит о мудрых словах. Одно его слово будет тяжелее всех наших. Его же участие в нашем деле может позабавить. Увечным людям следует давать поводы забывать об их ущербности, и тогда случаются чудеса!

— Поеду за ним, — вызвался Кьяртан.

— Не поедешь, — возразил Лейф, — тебе небезопасно разгуливать по острову. Сам поеду.

— Ты лучше вот что скажи, Бобёр, — Хаген подкрутил ус, достал трубку и принялся её набивать, — успел ли ты переспать с девой Альвдис?

Никто не рассмеялся. На посиделках после работы сыновья бондов на такие вопросы или пожимали плечами, ко всеобщему хохоту, или хвастливо рассказывали о своих подвигах на сеновале, или смертельно обижались. Здесь же никто не выказывал ни одобрения, ни порицания — лишь вежливая, холодная любознательность. Кьяртан промямлил, краснея: