Галина Гончарова - День и ночь

Это не то счастье? Не деньги, не власть, не слава?

Ну и что. Пять минут — но ее.

Так Ирина и поступила.

По случаю праздника, мороженое было даже вкусным. Ирина прикупила порцию мягкого мороженого, к которому была неравнодушна с детства, и направилась к лестнице, медленно слизывая языком вкусняшку.

Форма успешно превращала ее в невидимку. Парни не стремились знакомиться с девушкой при исполнении, и ее это устраивало.

Доносилась издалека музыка, шелестел ветер, тянуло с реки таким привычным запахом… река-то одно название, но все равно приятно.

По дороге, переваливаясь, прошел наглый откормленный селезень. Ирина слизнула остатки мороженого из рожка и бросила ему вафлю. Птиц подумал минуту, а потом ухватил подношение в клюв, и с таким видом, словно делает женщине громадное одолжение, удалился к реке.

Вот и лестница.

Старая, из желтых каменных плит, она была построена еще при царе, и потому успешно сопротивлялась времени. Но популярностью это место все равно не пользовалось. Неподалеку проходил канализационный коллектор, пахло в воздухе далеко не розами и пары здесь уединяться не стремились. Неромантично.

Ирина повернула от реки к лестнице.

Звук был… странным.

С таким звуком челюсти громадной собаки перемалывают кость. Только Ирина поняла это не сразу, не ожидала она ничего подобного, вот и не идентифицировала его сразу.

А потом обругала себя дурой и сделала шаг за лестницу.

Набережная туда уже не продолжалась. Там начиналась трава, тропинки, кусты, и днем там легко можно было подвернуть ногу. А уж в сумерках…

На Ирину блеснула пара алых глаз.

Женщина застыла на месте.

Оно было не слишком крупным… где-то по пояс ей, в холке.

Серая шерсть, алые глаза, алая пасть… пасть просто в крови…

И трава.

И тело на траве…

Ирина не завизжала. Рефлексы оказались сильнее истерики, пальцы судорожно рванули кобуру, но прежде, чем она успела что-то сделать, тварь прыгнула.

Как показалось Ирине — злорадно оскалившись и метя прямо ей в лицо.

Ирина даже закричать не успела — над ней пролетело второе серое тело, врезалось в тварь, и две комка шерсти покатились по траве.

Застежка кобуры наконец поддалась, но в кого тут стрелять? Две твари сцепились так, что поди, разберись… лязгающий клыками, рычащий и кажется даже, зло шипящий клубок прокатился по набережной — и рухнул в реку.

— Твою мать!

Ирина выразилась чуть покрепче, но…

Пистолет уютно лежал в ладони, даруя хоть какую-то уверенность в себе.

Женщина бросилась к воде, но опоздала.

Одна из тварей уплывала по течению, а вторая ее преследовать не собиралась. Выбиралась на берег, светя на Ирину желтыми глазами.

Встряхнулась, и… стала меняться.

— Мать твою!

А что тут можно было еще сказать, если на глазах у Ирины происходило преображение?

Расплывалась серым туманом шерсть, менялись очертания тела, искажалась морда… и вот уже перед ней стоит на четвереньках старый знакомый. Только без рясы.

Даже без трусов и резинки на хвосте.

Кирилл поднял голову, посмотрел й прямо в глаза.

— Понравилось?

— Видела я мужчин и посимпатичнее, — рассеянно отозвалась Ирина.

Посмотреть там было на что. Сухощавое подтянутое тело с четко прорисованными мышцами, может и не выглядело так красиво, как в журналах для культуристов, но Ирина понимала — любого культуриста он завяжет в узел, даже не вспотев.

Теперь покраснел Кирилл.

— Я имел в виду вурдалака.

— А, этого, красноглазого? — сообразила Ирина.

— Да.

— Он жив?

— Живее всех живых.

— Это плохо. А почему вы его не загрызли?

Ниже пояса Ирина старалась не смотреть. Хотя и там было что показать. Кирилл тряхнул волосами каким-то вовсе уж собачьим жестом и встал на ноги.

— Ох уж мне эти бабы! Спасаешь — и еще не так им что-то!

— Спасали вы меня, как же, — огрызнулась Ирина, которая уже начала соображать. — Скажите честно, следили. А на эту тварь я случайно наткнулась. Что это за зверушка такая, кстати?

— Я же сказал, вурдалак!

— Так это вы тоже…

— Я — не такой.

— А что с ним не так?

— Это долгий разговор. Хотелось бы одеться, а уж потом…

Ирина вздохнула.

— Ладно. А я пока наряд вызову.

Лежащему перед ними бедолаге было уже не помочь. Но не оставлять же его до завтра? Наткнется еще кто, и получится дикая паника. Еще и в газете какую-нибудь дрянь пропечатают.

Ирина достала сотовый и принялась искать нужный номер.

Отпустили ее достаточно быстро.

Ирина честно рассказала, что шла домой, проходила мимо, а над мужчиной стояла какая-то здоровущая шавка. Серая, вроде как.

Может, она его и загрызла?

Людей тут не было, это факт. При ней — не было.

Пострадавший был бомжом. Судя по одежде, запаху, по всему виду, по отсутствию любых документов… да, из тех бедолаг, по которым прокатились перестройка, гласность и демократия, стальными колесами разрушая людские жизни.

Установить личность пока не представлялось возможным. Может, со временем?

Ирину тоже задерживать не стали, отнеслись с пониманием. Да и вообще — все свои.

Придет завтра, и с протоколами поможет, никуда не денется.

Ирина тоже не возражала. Ей очень хотелось добраться до кровати. Но — увы…

Она не видела серый силуэт в сгустившихся сумерках, она просто знала, где именно ее ждет Кирилл. Туда и пошла.

Мужчина действительно ждал ее, сидя на скамейке неподалеку от лестницы.

— Будешь?

В руках у него был брикет мороженого.

Ирина подумала минуту, а потом махнула рукой. Авось, не слипнется.

— Давай.

Сам мужчина тоже уничтожал мороженое.

— Жрать потом хочется, хоть удавись. А тут приличного шашлыка днем с огнем не найдешь, — поделился он.

Рядом на скамейке лежали три обертки от мороженого, подтверждая его слова.

— Спасибо, — поблагодарила Ирина, присаживаясь с другой стороны. — Так что там за вурдалак был? И в чем между вами разница, кроме цвета глаз?

Мужчина тряхнул волосами.

— Как бы сказать… перевертыши… нас еще называют оборотнями, но перевертышами — точнее. Двуликими, если хочешь. Мы бываем разные. Урожденные, проклятые, покусанные… первые — самые адекватные. Для нас это просто второй облик, но мы себя полностью в нем контролируем. Я так же разумен во второй ипостаси, как и в первой. Проклятые — это благодаря вам, ведьмам. Колдунам, вампирам… могут, сволочи, когда захотят. Этим намного сложнее. Зависит от условий проклятия, но как правило, они себя тоже помнят. Просто мучаются намного больше.

— Из-за проклятия?

— А тебе бы понравилось раз в месяц, на три ночи в обязательном порядке принимать волчий облик?

— Критические дни? — хмыкнула Ирина.