Галина Гончарова - День и ночь

— Ладно. Буду настороже. Спасибо за объяснения.

— Пожалуйста. Тебя проводить?

Ирина покачала головой, но кто б ее слушал?

— А я все равно провожу. Потрепал я этого гада хорошо, пару дней проваляется, но потом поберегись.

— Поберегусь. А правда, тебе-то что от меня надо? Вместе со всем остальным христианством?

— А ты подумай?

— Работы на благо церкви?

— Почему нет? Что в этом плохого? Знаешь, в нашем мире столько идиотов, которые норовят поиграть с потусторонними силами, ничего толком не зная, не умея и считая себя бессмертными…

— Кто б сомневался.

— А кто должен их останавливать?

— Останавливать-то зачем? Сами себя угробят — воздух чище будет.

— Взрослый человек, а такую чушь несешь, — покачал головой оборотень. — Ты сама подумай, ведь могут и демона призвать, и порчу наслать, и что угодно сотворить. От дурости и незнания, от самонадеянности и жадности. Кто-то их должен останавливать. К примеру, наслали на семью порчу.

— И что?

— Порчу — снять, колдуна… разъяснить. Кстати, куда люди часто с этой бедой идут, догадываешься?

Ирина догадывалась, что в церковь. Но сильно подозревала, что часто дело не в порче, а в обычной человеческой дурости. Ее с лихвой достанет попортить жизнь и себе, и окружающим.

Оборотень с ней согласился, но заметил, что на сто идиотов, один-то и правда того-с…

А есть еще проклятые места, вещи, есть целые семьи… да много чего.

Раньше с этим было проще, до революции. А потом, когда коммунизм пришел, по церкви таким катком прошлись…

Многое было утрачено, еще больше разрушено. Поди, восстанови.

— Святая инквизиция форевер? [8] в смысле — навсегда, прим. авт.

— Да, что-то вроде есть и у нас. И я считаю, что это полезная работа.

Ирина вздохнула.

— Может, и так. Но я себе работу уже нашла — по душе и по сердцу. И менять ее не хочу.

— А если ненадолго объединим усилия? Найдем этого гада, а потом делай, что хочешь?

— Я подумаю, — кивнула Ирина. Честно говоря, больше, чтобы отвязаться. Ей хотелось как следует обдумать всю информацию, а потом уснуть. И проснуться часов через шестнадцать…

Не будет ей такого счастья. Факт.

Оборотень кивнул.

— Подумай.

— А с вами еще ведьмы или колдуны работают?

— Работают.

— А познакомиться или поговорить с ними можно?

— Я спрошу, — честно ответил оборотень. — Сама понимаешь, это не так легко и просто.

— Засекреченные работники?

— Ты тоже объявления на дверь не вешаешь.

— И не стану.

— И даже близким рассказывать не станешь.

Ирина зло поглядела на оборотня.

— Справки наводили?

— Не без того. А ты бы не навела?

— Навела бы. Но это не значит, что я вас одобряю.

Оборотень пожал плечами. Не я такой, работа такая…

— Ты пока еще ничего плохого не сделала.

— И могу перейти на сторону света?

— Как-то так.

— А печеньки у вас есть?

— А что ты хочешь?

Ирина задумалась.

А правда — что? Этого она не знала.

— Квартиру, машину, хорошую зарплату… запросто. Специалисты везде нужны, тем более, такие редкие. Ты же не по приворотам работаешь, верно?

— Я сама еще не поняла.

— Я вижу. Ты ищейка, вроде меня.

Ирина хмыкнула.

Может, и ищейка, может, и вроде тебя. но ходить на сворке тем более не хочется.

— Не знаю. Не хочу я к вам.

— А если гражданским консультантом?

— Даже мимо проходить не хочу. Уж прости. За помощь — спасибо, но….

— Я завтра заеду.

— Зачем? — ощетинилась Ирина.

— Серебряные патроны тебе завезу. Так, на всякий случай.

— Обойдусь, спасибо.

— Выбросишь, если не нужны будут.

Ирина пожала плечами.

Выбросит, конечно. Так и сделает, и даже в руки не возьмет. Оборотень это понял и схватился за голову.

— Ну почему эти ведьмы такие упертые? Хоть кол вам на голове теши!

— Ну почему эти хвостатые такие тупые? — в тон ему отозвалась Ирина. — Раз послали, два послали, а он все дорогу не найдет…

— Ведьма!

— Сам дурак.

Оборотень развернулся и зашагал в темноту, всем видом показывая, что покусал бы, да травиться неохота.

Ирина сделала ему вслед ручкой и направилась в общагу.

Оборотни, колдуны, ведьмы…

А у нее завтра очередное дежурство. Плевать и на ужин и на душ.

Спаааааать! Хоть бы…

Да, часов восемь у нее еще есть.

СПАТЬ!!!

И видит бог, если этот вурдалак ей не даст выспаться, она без всяких серебряных пуль обойдется. Шкуру спустит и на коврик пустит.

Спать!

Что самое страшное в работе полицейского? Уголовники, хулиганы, тунеядцы?

Если бы!

Бумаги!

В частности, за вчерашнее, Ирина одним рапортом не отделалась, и из-за стола встала глубоко к обеду. А что делать?

— Ириш, сходишь в столовку? — спросил Сеня.

Столовкой сотрудники называли самую обычную столовую рядом. Не новомодную забегаловку, а самую обычную столовку, чудом сохранившуюся с советских времен. Правда, одну современную услугу они оказывали — обед с собой. Упаковывали в контейнеры, и топай, друг…

Сотрудники этим регулярно пользовались.

Нельзя сказать, что молочная каша или гороховый суп — это продукт восхитительных вкусовых качеств, но, во-первых, не отравишься, а во-вторых, дешево.

Ирина кивнула, собрала заказы и отправилась за хлебом насущным.

Далеко ей уйти не удалось.

Посигналила машина, остановилась рядом, и стекло этак барственно опустилось.

— Садитесь, Ирина Петровна.

Ирина даже шага не замедлила.

Машина двинулась следом, наплевав на все знаки и правила. Потом владелец понял, что все бесполезно, не докричишься, и изменил ситуацию.

Машина остановилась, из нее вышел человек лет сорока, и направился к Ирине.

— Ирина Петровна, невежливо это с вашей стороны.

Ирина пожала плечами.

— Вы — учитель хороших манер? Тогда здравствуйте, для начала.

Подколка вышла едкой, мужчина поморщился.

Ирина разглядывала его очень внимательно.

Такие — мечта всех баб от пятнадцати до шестидесяти. Именно баб, женщины, как правило, умнее.

Вот представьте, картинно красивое лицо, точеные черты без малейшей слащавости, большие голубые глаза, именно голубые, а не серые с оттенком, волосы черные, но с легкой проседью, спортивная фигура — и добивающим, без которого лицо стало бы просто слащавой картинкой — шрам.

Маленький, над бровью, придающий всей картине законченность и брутальность.

Добавьте сюда бешено дорогой костюм, часы ценой в пару иномарок, ухоженность и холеность, и: "О, прекрасный принц!". Только вот Ирина себя Золушкой не ощущала, вот еще не хватало!

— Доброе утро, Ирина Петровна.

Ирина продолжала молчать.

— Как ваше здоровье? Как здоровье ваших драгоценных родителей? Сестричка как поживает? Говорят, племянника ждете?