Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

— Вы многое знаете. Но тут ошиблись. Пока что я не подозреваю никого.

Сложный в изготовлении яд — цехмейстер алхимиков. Связь насмешливо очевидна. Конечно, сукин сын, я подозреваю тебя!

Гус качнул головой.

— Не знаю, врешь ты или говоришь правду. Но я намерен полностью развеять твои сомнения в отношении меня и моего цеха. Подозрения ни к чему. Как и тебе, если ты верно делаешь свою работу. Я отвечу на любые твои вопросы, юстициар. Но прежде, чем мы начнем, давай сядем за стол в моем кабинете, и я налью нам вина. Хорошему гостю — хороший приём.

А ещё пьяного легче ударить ножом, мрачно подумал Баэльт. Он хотел бы отказаться, но… От таких предложений не отказываются.

Вернувшись обратно в просторный кабинет, Баэльт уселся напротив Гуса. Юстициар не успел заметить, откуда цехмейстер достал бутыль с вином.

Плохо. Если он умудрился достать почти из воздуха целую бутылку, кто знает, насколько быстро и незаметно он извлечёт кинжал?

— Такого вина, господин юстициар, ты в жизни не пробовал, — Гус разлил вино по кубкам. — И, наверное, стоит прекратить называть тебя юстициаром.

— Как угодно, — безразлично констатировал Баэльт, настойчиво глядя на Гуса.

Старик расстроенно вздохнул и пригубил вина.

— Доволен?

— Нет. Я не люблю пить с потенциальными отравителями, — цехмейстер попытался возразить, но Баэльт тут же перебил его. — Похоже, у вас есть уши везде, даже в самых бедных и мрачных кварталах. Вы сказали, что хотите развеять мои сомнения. Но пока что только нагоняете их.

Гус пожал плечами, будто бы досадуя.

— У добрых людей всегда везде есть друзья, — он сделал несколько глотков и откинулся в кресле. — Спрашивай ещё. Я люблю разговаривать.

— Хорошо, что хоть один из нас испытывает удовольствие. У виновных всегда полно версий о том, кто на самом деле виноват. А у тебя?

— Парочка есть, но они тебе не понравятся. Да и мне, чего уж там, — развёл руками цехмейстер. Ни один мускул на его лице при этом не дрогнул. Если он и лгал, то очень умело. — На твоём месте я бы подозревал… Да, меня. В конце концов, Рибура убили ядом. Насколько я понял, ядом дорогим и редким. Такой не достать у всяких недоучек. А я — цехмейстер алхимиков, у которого был зуб на несговорчивого нидринга. Да, это мог бы быть я… — Гус сморщился. — Но это не я.

— А знаешь, мастер Гус, твоя версия о вине тебя мне понравилась, — Баэльт сощурился. — Логично, кое- что подходит. Может, ты ещё что- нибудь знаешь про келморцев?

— Про тех, которые якобы убили Рибура? — Гус пожал плечами. — Только то, что ты обсуждал с Гири. У стен есть уши, мой друг.

— Ага. А у цехмейстеров — совесть, — ядовито заметил Баэльт. — Я пока не вижу причин не считать тебя виноватым.

— Я говорил с господин Эрнестом, — Гус нахмурился. — И Торговый Судья после долгого допроса решил, что я никак с этим не связан.

— О, вот оно как, — протянул Баэльт. — Сам Торговый Судья.

Эрнест дураком не был. И если он не считал Гуса виновным, значит, на то были причины. Проклятье.

— В любом случае, господин Эриэрн, — Баэльта перекосило от звучания собственной фамилии, — вы можете считать меня виноватым. Пока не найдёте кого- то более подходящего.

— А таковые есть? — проворчал бывший юстициар, косясь на кубок с вином.

— Если бы были, то Торговый Совет в два счёта разобрался бы с ними. Удар по одному из нас — удар по всем.

— Знаешь, когда я поверю в это? После дождя. Ещё расскажи про торговую честь. Уже наслушался о ней. Можно подумать, что вы за Рибура глотки готовы были рвать.

— Это не совсем так, и ты это понимаешь. Но что- то общее от солидарности в нашем обществе тоже есть, поверь. Да, среди нас бывают разногласия, а уж с Рибуром — и подавно, — увидев лёгкую усмешку Баэльта, он спокойно покачал головой. — Я тебя уверяю, Торговый Совет не причастен к смерти нашего коллеги.

— Ну- ну.

Гус молча пригубил вино, затем подлил в оба кубка до краев.

Может, попытается отравить?

Хм. Почему бы и нет?

— Не знал, что вы, юстициары, так любопытны. Но раз ужя обещал рассказать — расскажу.

— Твоя доброта не знает границ, — буркнул Баэльт, смерив Гуса протяжным и тяжёлым взглядом. Тот расстроено вздохнул.

— Я к тебе с открытой душой, а ты насмехаешься.

— К делу, — потребовал Баэльт.

— Хорошо- хорошо! — Гус поднял руки, будто защищаясь. — Рибур перестал платить подоходный налог. И вызвал недовольство у некоторых членов Торгового Совета, которые были вынуждены покрывать недостаток в налоге из своих карманов.

— Просто взял и престал платить налоги? Нельзя просто так взять и перестать платить налоги, — тяжёлый взгляд Баэльта буравил человека, однако тот всё так же вежливо улыбался.

От этой улыбки доверия к нему у бывшего юстициара не прибавилось.

— Рибур объяснил это тем, что другие цехмейстера в свое время не вложились в его дело, как того требует Устав Торгового Совета. В общем, дело стало комом. Рибур наотрез отказался платить, и все тут. В принципе, он был в своём праве…

— Мне нужны имена, — прервал его Баэльт. — Тех, кто тогда возмущался громче всех.

Цехмейстер в ответ промолчал, разглядывая собственные ногти.

Юстициар извлек из внутреннего кармана плаща палочку плакта и зажёг её о свечку на столе. Струйка дыма, кружась, потянулась к потолку под недовольным взглядом Гуса. Ничего, переживёт. Все переживали.

— Имена, — повторил Баэльт, затягиваясь.

— Не могу, Мрачноглаз. Не смотри на меня так, тут причина в торговой этике.

— Как вы меня достали с вашей торговой этикой, — устало проговорил Баэльт, заставив Гуса улыбнуться ещё шире.

— Я честный человек, Мрачноглаз, и скрывать мне нечего. Но Совет тут не при чём.

— Раз ты так уверен, то поделись со мной уверенностью.

— Я уверен, что Рибур стал последней жертвой своих долгов.

— Надо же. Стоило начать серьёзно подозревать тебя и твоё торговое собрание, как у тебя появились идеи. Чудо? Промысел богов? — поинтересовался Баэльт, делая новую затяжку и выпуская дым под потолок.

— У него было дохрена долгов, и все уже давно привыкли к ним. Я думал, ты об этом знаешь, потому и молчал.

— И кому же он должен был? — посмотрим, хитрая твоя рожа, чьи имена ты назовёшь.

— Мне, Моргриму Железные Руки и Алану. Каждому не меньше шестисот фольтов.

Ничего нового. Те же имена. Те же мотивы.

— Ты опять лишь раззадорил моё подозрение к тебе.

— Мой долг — быть честным с тобой. А делать выводы тебе придётся самому.

Баэльт глубоко вздохнул. Какое благородство! Какая честность! Быть может, он ещё и бедняков кормит? Раздаёт деньги? Святой Гус!

— Ещё что- то? — поинтересовался Гус, вежливо улыбаясь.

— Этого хватит, — буркнул юстициар, потирая повязку. Почему отсутствующий глаз постоянно чешется? Надо сказать об этом Каэрте. Может быть, это важно.