Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

— Мой плакт лучше твоего, Гус, — усмехнулся Вигор улыбкой гордого отца, сын которого только что был приставлен к награде. — Может, ты цехмейстер самого большого цеха алхимиков этого города. Может, ты и умел что- то когда- то. Но моя рецептура совершеннее твоей. Моя вытяжка из корня чиста и обработана так, как тебе и не снилось. И этот рецепт, — Вигор коснулся грубым, толстым пальцем виска, — здесь. Вот поэтому я и позволяю себе это. Ты больше не король этого места, — Вигор сделал шаг в сторону Гуса, улыбаясь.

Паскудная улыбка, подумал Баэльт, дёрнувшись вперёд.

— Эй, это переговоры…

Однако Гус резко поднял руку с тростью, останавливая его.

— Тише, Мрачноглаз, — сурово проговорил Гус, щурясь. — Значит, так, Вигор? Значит, ты больше не хочешь быть равным? Значит, ты хочешь войны?

— Войны? С тобой? Всегда.

— Значит, вызов.

— Значит, так, — театрально развёл руками Вигор, и в его глазах заплясал торжествующий огонь. Баэльт бросил быстрый взгляд на спутников Вигора — однако те стояли слишком далеко. Юстициар поднял взгляд наверх, к крышам.

Сверкнула молния, и на фоне ночного неба вырисовались силуэты, стоявшие на коленях.

Баэльт стал так, чтобы, в случае чего, прикрыться трупом Гуса.

— И за что ты собираешься воевать? — насмешливо поинтересовался Гус.

— Ты и сам знаешь, — и Вигор резко поднял руку. Молчание пронзило улицу, нарушаемое лишь монотонным дождем.

Вигор всё ещё улыбался, когда первое тело упало с крыши. Второе, когда он оборачивался и стирал улыбку с лица, упало в воду с громких всплеском. Через миг вниз упали арбалеты. Ещё через миг — вновь упал кто- то, на этот раз на камень. Крик боли, хруст и брызги крови.

Брызги крови, которые смоют дождь, отрешённо подумал Баэльт, обнажая меч.

Два шага к Вигору, разворот его и…

Цехмейстер неожиданно сильно оттолкнул его с перекосившимся лицом. Баэльт отшатнулся, поскользнулся на мокрой мостовой и чудом не упал.

Проклятье.

Ноги сами собой встали в фехтовальную позицию.

— Назад! — взвизгнул Вигор, его глаза испуганно распахнулись. Его рука взметнулась ввысь, и он поднял над головой какой- то пузырёк. — Назад, или я взорву тут всё нахрен!

Обычно люди с такими талантами, как алхимия, могут взорвать что- то, подумал Баэльт, замирая.

— Всем не двигаться, — мёртвым голосом велел Гус. — Эта штука может быть опасна.

— Ты демонски прав! — судорожно кивнул Вигор, дрожащей рукой поднимая выше пузырёк. — Но опасен не хельт! Я опасен!

— Да- да, — буркнул Гус, разворачиваясь. — Идём, Мрачноглаз. Нам тут делать больше нечего. Война объявлена, время подниматься на баррикады.

И цехмейстер алхимиков зашагал прочь, мимо обнаживших оружие наёмников.

— Передам Марте привет от тебя, — крикнул Гусу, когда Баэльт и наёмники пятились вслед на алхимиком.

Вигор всё так же стоял посреди площади, мокрый, остервенело дышащий, воздевающий над головой пузырёк. За его спиной, всё так же спокойно, стояли его люди.

Не пошевелившиеся, подумал Баэльт. Как будто бы им было запрещено вступать в бой. Сдвигаться с места.

Когда он достиг угла дома, он развернулся и столкнулся лицом к лицу с Гусом. Алхимик- мастер хмурился, крутя в руке ножик.

— Надо было его прирезать, пока было можно, — задумчиво проговорил он, кривя старое лицо. — Но у него был хельт.

— Хельт? Какого хрена это только что произошло?

— Разработка этого сумасшедшего, — махнул рукой Гус. — Порошок. Однажды он взорвал дом за городом этой гадостью. Поверь мне, её стоит бояться. Он… Гений.

— Гений? — хмыкнул Баэльт. — Он туповат для гения. Арбалетчики? Серьёзно? Взрывающиеся склянки?

Гус нахмурился.

— Когда он работал на меня, он был гением. Сомневаюсь, что что- то изменилось. Но он, как и все гении своего дела, требовал к себе слишком много уважения.

— И этот гений только что попытался убить тебя, — увы, но Вигор был виновен. — Похоже, теперь мне нужно доложить об этом Эрнесту.

— А потом — вернуться сюда. Помочь мне разобраться с ним.

— Я юстициар. Не наёмник.

— Да- да. Поговорим, когда Эрнест пришлёт тебя обратно.

— Полагаю, он захочет, чтобы я поговорил с вами обоими. И успокоил.

По крайней мере, попробовать стоило, подумал Баэльт, видя усмешку Гуса.

— Вигор слишком себе на уме. Эрнесту такие не нужны. А между тем, Вигор держит небольшой цех алхимиков и кузнечную факторию. Так что остаётся дипломатия стали, как говорят нидринги. Вигор давно метил на моё место. А уж Марта… — Гус улыбнулся ещё шире.

— Марта? — Баэльт не желал слышать ответа. Пожалуйста, заткнись, каждый раз, когда ты разеваешь свой старый, морщинистый рот, проблемы выпрыгивают из ниоткуда!

— А, — брови Гуса взметнулись. — Любовь его жизни, молоденькая алхимичка.

Баэльт тяжело вздохнул.

— Ага. Прекрасно. Вы трахали его любимую.

— Как грубо, Мрачноглаз, — нахмурился Гус Фортас, стуча тростью по ложам. — Не трахал, а трахаю. Имей уважение, когда говоришь о Марте Фортас.

— О. Она ваша жена. Как мило. Обязательно упомяну об этом Эрнесту. Обязательно.

И Баэльт зашагал прочь от них — в сторону резиденции Торгового Судьи.

Веселый гул «Дырявой бочки» слегка рассеивал мрачную ауру Веспрема.

По уходящей вниз Якорной улице плелись усталые люди. В основном — портовые рабочие, возвращающиеся домой после работы. Громыхали телеги.

Дождь серыми росчерками добавлял тоскливости картине.

И только таверна «Дырявая бочка» ходила ходуном. Призывный золотой свет лился из её окон. Изнутри тянулись весёлые крики пополам со стуком кружек. Аппетитные запахи разносились по всей улице, завлекая всё новых посетителей.

Какой яркий контраст со всем Веспремом вокруг! Наверное, он и обеспечивал популярность этого места.

Этому месту не повезло лишь в одном — оно принадлежало Вигору.

Баэльту не хотелось бы вмешиваться в эту маленькую идиллию. Но Эрнест приказал — во всём слушаться Гуса. Везде участвовать. Желательно — не показывая лица.

И теперь он тут.

— Эти люди топят свою горечь в вине, — прошипел Тавер, что стоял рядом. — Затыкают мозги выпивкой, радуются и празднуют. Но они помнят, что в двух шагах отсюда кто- то может умирать от голода. Как? Как они могут спокойно есть, зная это? Праздновать?

— Такой вот Веспрем, — зло проговорил Мрачноглаз. — Самые худшие люди здесь — это те, кто может позволить себе жить, а не выживать.

Тавер кивнул. Надо признать, келморцы составляли не такую уж и плохую компанию.

Что и было плохим — так это новая одежда. Баэльту не нравились ни куртка, ни платок на шее, ни дурацкие штаны с тёплой подкладкой.

Юстициарский плащ остался у Каэрты. Как и шляпа. Ведь, демоны раздери, «не показывай лица»!