Андрей Вольмарко - После дождя (СИ)

— Конечно!

— Вот и хорошо. А то это странно смотрелось — сержант городской стражи пишет пакости о своём начальнике. А уж юстициар- то… — он покачал головой. — Впрочем, думаю, скоро ты станешь не единственным в своём роде. Я объявляю набор в стражу. В этот раз нидринги и фэйне принимаются тоже.

Кажется, если Мурмин сейчас оттолкнётся ногами от пола, он вполне сможет взлететь под потолок. Духи, как он рад! Кто бы мог подумать, что моменты несчастья и ничтожества разделены с моментом триумфа всего парой дней?!

— И, раз уж ты мне обязан, — Эрнест встал, хрустя всеми костями сразу, — я хочу, чтобы ты принял дело Мрачноглаза.

Дело? Сразу?

Радостное чувство исчезло, обнажая опасение и опустошение.

Лучше притормозить, лучше остановить его, пока старина Мурмин не наделал дел.

— Простите, господин судья… — он попытался связать слова, но они путались у него на языке. — У меня нет опыта! Я явно не самый опытный юстициар, и я не хочу всё портить с самого… — промямлил он, проклиная волнение.

— Чепуха, — снова отмахнулся Эрнест. — В рекомендациях Мрачноглаз детально объяснил, почему стоит доверять тебе. Я доверяю ему. Потому теперь буду доверять тебе. К тому же, — он резко замер и уставился на Мурмина, — ты мне обязан. Помни — Котёл всегда готов принимать поэтов вроде тебя.

По спине Мурмина пробежали мурашки.

От этого всего так и разило подвохом.

Старое чутьё Мурмина кричало ему, что соглашаться нельзя. Когда люди вроде Эрнеста предлагают что- то дорогое, даже в угрожающей манере, нужно бежать. Драпать так, чтобы сапоги дымились.

— Мелински, предупредите моё сопровождение, что я скоро направлюсь в Котёл, — бросил Эрнест, натягивая плащ на худые старческие плечи. — Поднимайтесь, Хорстон. Вы со мной.

— В Котёл? — Мурмин потерянно обмяк в кресле. — Но вы обещали…

— На допрос, — развернувшись, старик бросил на стол амулет с чёрным камнем посередине. — Ваш первый допрос в роли юстициара, а не допрашиваемого.

— Но я не умею…

— А ничего уметь и не надо, — улыбнулся он улыбкой доброго, любимого дедушки. — Порою мне кажется, что, если повесить собаке этот проклятый амулет на шее, через день она начнёт таскать мне преступников.

Мурмин недовольно сощурился, когда до него донёсся крик.

— Здесь бывает шумно, да? — сумрачно поинтересовался Эрнест, устроившийся на кресле в углу.

Нидринг не ответил.

Ему не нравилось в Котле. Его передёрнуло, когда он вспомнил путь сюда — в допросную комнату. Ненавидящие взгляды из- за решёток. Сырость. Темнота. Вопли боли и яростного буйства. Отчаянье. Вонь.

И это — только верхние ярусы. А ведь есть ещё много таких, уходящих вниз…

Наверняка в самую бездну.

Он видел в камерах людей. Жалких и сломленных. Хныкающих и бормочущих. Буйствующих и кидающихся на решётку.

Здесь были собраны худшие отбросы Веспрема. Настолько худшие, что их специально отлавливали и отправляли сюда?

Или настолько жалкие, что их приходилось ограждать от Веспрема?

До них эхом донёсся истошный вопль.

— Стража, — Мурмин сглотнул. — Им обязательно избивать заключённых? — он вложил в голос всё возможное осуждение. Однако Судью, похоже, осуждение нисколько не волновало.

— Конечно. Им приказано раз в неделю избивать каждого. Больше раза в неделю — и это даст им волю к борьбе. Меньше — и они забудут, что такое страх. Для каждого есть идеальная частота избиваний, знаешь ли.

— Я- то думал… — Мурмин осёкся.

— Что ты думал? — в голосе судьи появилось нечто, от чего Мурмину захотелось замолчать. Немедленно и навсегда.

Однако вопрос уже был задан, и Мурмин нехотя выдавил:

— Я думал, что вы судья, а не палач.

Эрнест лишь пожал плечами.

— Мрачноглаз редко когда утруждал меня своими рассуждениями. Потому- то и поднялся туда, куда он поднялся. Ну, и благодаря мне. А ты? Без меня ты, в лучшем случае, вновь упадёшь до простого сержанта стражи. В худшем… — старик махнул рукой, указывая на комнату вокруг. — Так что думай, кому и что говоришь. Мне- то плевать, что ты там считают пустые места вроде тебя, поэт недоделанный. Просто совет. Другие могут быть не такими терпеливыми.

— Я это учту, — заверил нидринг, хмурясь. Слишком уж часто Эрнест пугает его для уверенного в успехе человека. — Не слишком ли рискованно давать такую работу пустому месту вроде меня? Лишь потому, что Мрачноглаз велел оставить дело мне?

— Не особо. Ты постоянно таскался с Мрачноглазом — значит, кое- что умеешь. В этом вопросе я, пожалуй, рискну довериться тебе.

— Лучше не доверяйтесь, — хмыкнул Мурмин, горько улыбаясь. — Это добром не заканчивается. Мрачноглаз тоже доверился мне.

— А я доверялся Мрачноглазу.

— Не зря ли?

— Ты обязан ему настолько же, насколько и мне. Так что помолчи. Это не ваши поэтические вечера, где тебя слушают и ты представляешь хоть что- то. Без рекомендаций Мрачноглаза ты бы сейчас сидел за этим самым столом, — Эрнест указал костлявым пальцем на стол. — Только с другой стороны. А на твоём месте сидел бы Мелински.

Мурмин опустил взгляд на стол, запачканный кровью.

Проклятье. Почему все напоминают ему о том, что без Мрачноглаза он был бы никем? В конце концов, кто научил Мрачноглаза управляться с клинками, кто научил Мрачноглаза взламывать замки, кто научил его… Да всему?!

И даже теперь, когда Мурмин занял надлежащее место, все напоминали ему, что это он обязан Мрачноглазу. Он ведь просто хотел как лучше. Справедливости. Для всех. Помочь рабочим сбросить ярмо цехов. Помочь Мрачноглазу принять верную сторону. Раздавить мразей вроде Эрнеста и ему подобных.

А в итоге — на волне обиды, саможаления и алкоголя написал донос на лучшего друга. От страха отрёкся от своей борьбы. Стал жалким, раболепным и немым инструментом ненавистного режима.

Доносчик. Предатель. Трус.

Горькое чувство разрасталось в груди, заставив его тяжело вздохнуть.

Загремевшая дверь прозвучала для него спасительным сигналом.

Резко выдохнув, он сглотнул подступивший ком.

Двое стражников ввели в полутёмную комнату ковыляющего мужчину. Каждый его неловкий шаг сопровождался звоном цепей.

— Господин судья! — один из них грохнул кулаком по груди. — Заключённый из третьей камеры доставлен!

— Да ну, — хмыкнул из угла Эрнест. — Почему тут так темно, Родкоф? Всё ещё боишься света?

Стражник смутился и тряхнул едва не упавшего пленника.

— Так точно.

— Ну, могу перевести тебя на нижние ярусы.

— Буду премного благодарен, господин судья! — гаркнул он.

— Ну- ну, тише, Родкоф. Усадите нашего гостя. И принесите мне чая.

— И мне, — подал голос Мурмин.

— И ему, — недовольно подтвердил Эрнест.