Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том IV [publisher: Издательские решения]

Наконец я спустился на планету вымерших сахáров. К тому времени вся моя ярость успела испариться. Я стал спокойным и безмятежным – таким, каким вы меня встретили. Я осознал тщетность былой жажды мщения. Я сосредоточился на новом существовании и в течение многих эонов возводил здания и путеводные пирамидки. Я жил новой жизнью.

Сахáры возбудили во мне интерес. Я прочел их книги, я изучал их легенды… Возможно, я стал жить во сне. Прежняя жизнь была так далека, что превратилась в несущественное противоречие, которому я уделял все меньше внимания. Меня просто поражает, что мне удалось вспомнить земной язык так быстро и так легко. Скорее всего, звездоцветы сохранили мои знания и предоставили их мне, как только в этом возникла необходимость. А! Мои чудесные звездоцветы! Что бы я без них делал?

Теперь я снова среди людей. Теперь я помню почти все, что со мной было. Остались еще кое-какие не совсем ясные детали, но их я тоже вспомню».

Моррейон помолчал, погрузившись в раздумье; несколько голубых и пунцовых звездоцветов быстро потускнели. Моррейон задрожал, словно прикоснувшись к источнику гальванического напряжения; его аккуратно подстриженные седые волосы, казалось, взъерошились. Он сделал медленный шаг вперед; некоторые из чародеев беспокойно пошевелились.

Моррейон заговорил другим тоном, не таким задумчивым, гораздо более решительным – в нем невозможно было не уловить резкость, свидетельствующую о нарастающем гневе: «А теперь должен кое в чем признаться». Его блестящие черные глаза останавливались то на одном лице, то на другом: «Я дал понять, что на протяжении эонов моя ярость истощилась. Это действительно так. Рыдания, разрывавшие мне грудь, злоба, заставлявшая меня скрежетать зубами, гнев, из-за которого содрогался и ныл мозг – все это прошло; вокруг не было ничего, что могло бы подогревать эти эмоции. Горькие думы сменились трагической меланхолией, а затем, наконец, покоем – покоем, который нарушило ваше прибытие.

И теперь меня охватило новое стремление! По мере того, как ко мне возвращается прошлое, вместе с ним возвращается желание воздать по заслугам тем, кто меня обманул и предал. Но при этом наблюдается разница. Теперь я холоден и осторожен. Возможно, я больше никогда не смогу испытывать поглощавшие меня когда-то бешеные страсти. С другой стороны, кое-какие периоды моей жизни еще недостаточно прояснились». Снова несколько красных и пунцовых звездоцветов потеряли яркий блеск; Моррейон напрягся, его голос зазвенел: «Я стал жертвой преступлений, и преступники должны быть наказаны! Архивёльты Музорга заплатят сполна за то, что они со мной сделали! Им нет прощения, они не заслуживают никакого снисхождения! Лунатик Вермулиан, сотрите прежние символы с обода навигационного колеса! Отныне наш пункт назначения – планета Музорг!»

Вермулиан взглянул на коллег, чтобы узнать их мнение.

Ильдефонс прокашлялся: «Рекомендую Вермулиану сперва высадить на Земле тех из нас, кого ждут неотложные дела. Затем другие смогут сопровождать Вермулиана и Моррейона к Музоргу. Думаю, так будет удобнее для всех».

Моррейон произнес, тихо и зловеще: «Мои дела важнее любых других – я их и так уже откладывал слишком долго». Повернувшись к Вермулиану, он приказал: «Хорошенько разожгите кадильницу ускорителя! И направьте дворец прямо к Музоргу!»

Проказник из Снотворной Заводи смущенно заметил: «Было бы целесообразно напомнить, что архивёльты располагают мощными магическими средствами. В частности, так же, как у вас, у них есть звездоцветы».

Моррейон яростно разрубил воздух ладонью – при этом посыпались искры: «Магия порождается внутренней силой! Одна моя жажда мести нанесет поражение архивёльтам! Я заранее предвкушаю битву и торжество победы. А, как они пожалеют о том, чтó со мной сделали!»

«Говорят, что сдержанность и снисходительность – наилучшие из добродетелей, – осмелился возразить Ильдефонс. – Архивёльты давно забыли о вашем существовании – ваша месть покажется им несправедливой и необоснованной жестокостью».

Моррейон резко повернулся, вперив в лицо Ильдефонса неукротимый взгляд блестящих черных глаз: «Я отвергаю эту концепцию! Вермулиан, подчиняйтесь!»

«Мы уже летим к планете Музорг», – отозвался Лунатик Вермулиан.

Ильдефонс сидел на мраморной скамье между парой лимонных деревьев, блестевших серебряными фруктами. Риальто стоял рядом, элегантно поставив ногу на скамью – такая поза позволяла ему демонстрировать белую подкладку розового атласного плаща самым эффектным образом. Странствующий дворец летел среди скопления тысяч звезд; великолепные светила проплывали сверху, снизу и по обеим сторонам павильона – хрустальные шпили дворца переливались миллионами мерцаний.

Риальто уже успел выразить беспокойство по поводу последних событий. Теперь он заговорил снова, еще настойчивее: «Было бы полезно отметить тот факт, что Моррейон не располагает достаточными магическими средствами, хотя утверждает, что его внутренняя сила способна преодолеть любые ухищрения».

«Магическая сила Моррейона носит истерический характер, она расплывчата, не сфокусирована!» – выпалил Ильдефонс.

«В этом и заключается опасность! Что, если по ошибке – или просто по неосторожности – его гнев обрушится на нас?»

«Почему это вас так беспокоит? – поднял брови Ильдефонс. – Вы сомневаетесь в своих способностях – или в моих?»

«Следует предусмотреть любые возможности, – с достоинством возразил Риальто. – Не забывайте о том, что Моррейон еще не имеет четкого представления о некоторых событиях своей жизни».

Ильдефонс задумчиво дернул свою седеющую желтоватую бороду: «С тех пор прошли эоны, мы все изменились – и Моррейон изменился не меньше нашего».

«В этом и заключается суть моих замечаний, – настаивал Риальто. – Всего лишь примерно час тому назад я поставил небольшой эксперимент. Моррейон прогуливался по балкону третьего яруса, глядя на плывущие мимо звезды. Я воспользовался тем, что он отвлекся, и попробовал напустить на него незначительное раздражающее заклятие, а именно „кишечный спазм Уларта“ – но оно не произвело никакого заметного действия. Затем я попытался применить, в небольшой дозе, „неутолимую чесотку Лугвайлера“ – и снова безуспешно. Тем не менее, при этом звездоцветы Моррейона пульсировали сполохами, поглощая магическую энергию. Наконец, я подверг Моррейона изобретенному мной „заклятию вызывающей позеленение тошноты“. Звездоцветы ярко зажглись, и на этот раз Моррейон обратил внимание на мои шалости. К счастью, как раз в тот момент на балкон вышел Некроп Бизант. Моррейон обвинил его в хулиганстве, Бизант отрицал свою вину, а я удалился, пока они спорили. Результаты эксперимента ясны. Во-первых, звездоцветы охраняют Моррейона от враждебной магии. Во-вторых он бдителен и подозрителен. В-третьих, он не из тех, кто оставляет без внимания попытки ему насолить».