Максим Майнер - Норвуд. Книга 1

— Стрелять из него не умею. Да и вряд ли он будет сильно лучше!

Пусть я всё ещё был поражён тем, что мастер Фонтен собирался бросить нас, но сейчас не мог с ним не согласиться — те луки, которые мне удалось рассмотреть этой ночью, больше походили на слегка изогнутые, но самые обыкновенные палки.

— Тогда придётся пользоваться тем, что есть, — сообщив эту мудрость, интерфектор протянул раскрытую ладонь, на которой лежал десяток крохотных наконечников из чёрного серебра.

Прикрепить их к древку можно было при помощи тонких черешков, и именно этим мы сразу же занялись. Времени много не ушло, но теперь болты выглядели ещё уродливее, чем вначале.

— Надеюсь, он хотя бы на десяток шагов улетит, — произнёс я, разглядывая один из снарядов.

— Возьми несколько болтов с обычными наконечниками и сходи за околицу — проверь, — предложил господин Глен, навьючивающий Соль провизией, которую принёс староста.

Бросив на своего бывшего наставника презрительный взгляд, я подхватил арбалет и быстро зашагал прочь со двора — стрелять было гораздо интереснее, чем собираться в дорогу!

Углубившись немного в лес, я нашёл насквозь прогнившее бревно, из которого легко можно будет достать болты, и, отойдя на десяток шагов, сделал первый выстрел. Снаряд с глухим чавканьем вошёл в цель — даже выпущенный из такого маломощного оружия, он погрузился в трухлявую древесину почти на ладонь.

Следующий выстрел я произвёл уже с двадцати шагов и на удивление опять попал. Однако чтобы исключить случайность, решил попробовать ещё разок, но уже неудачно — болт зарылся в землю рядом с бревном. Пытаться стрелять с большего расстояния я уже не стал, и выпустил оставшиеся снаряды с этой дистанции.

В простоте оружия был и плюс — взводить его руками получалось значительно быстрее, чем с использованием «козьей ноги». Стрелять мне понравилось, но болты, к сожалению, закончились, и пришлось собирать их, присев у бревна. Я так увлёкся, что когда рядом раздался голос Опалённой, сердце ёкнуло от страха и удержаться от вскрика удалось только чудом.

— Не обижайся на деда, малыш, — сказала она. — Он делает всё только ради моего блага.

— Да нет никаких обид, — зачем-то соврал я.

Мне пришлось незаметно прижать руку к груди, чтобы заглушить стук сердца, которое, казалось, громыхало на всю округу. Не знаю, чего я так перепугался.

— Он не трус, не думай, — девушка будто бы и не слышала моего ответа. — Просто не хочет рисковать мною... Ещё одной встречи с Карлом Рокитанским я могу не пережить, малыш.

— Прекрати называть меня малышом — мы с тобой ровесники! — страх утих и сменился раздражением. Впрочем, оно тут же ушло, уступив место любопытству, и я спросил: — А ты правда была его ученицей?

Ветер шевелил кроны деревьев, наполняя воздух шелестом, и приносил лёгкий запах дыма от растопленных поутру печей. А сам лес жил и дышал — всё кругом поскрипывало, постукивало и едва слышно звенело прозрачными крылышками.

— В каком-то смысле — да, — девушка пнула трухлявое бревно. — Как и все дети, жившие в его поместье.

У меня родилась тысяча вопросов, которые рвались наружу, но я смог сдержаться — не хотелось показаться ребёнком в глазах Френсис.

— В поместье? — как можно более равнодушно спросил я. — Неужели Опалённые могут владеть целыми поместьями, не опасаясь визита интерфекторов?

— На севере могут — оазы там очень большие, но не такие населённые, как здесь. И там всегда было много, — девушка запнулась, — заражённых скверной...

— А как ты оказалась в этом поместье?

— Дед принёс меня... Хотя я этого не помню, потому что была слишком мала.

Я не ожидал такого ответ! Мне казалось, мастер Фонтен тяготится судьбой, выпавшей его внучке, но получается, он сам обрёк её на службу тьме.

— Зачем? — ошарашенно спросил я. — Зачем он это сделал?

— Чтобы спасти меня, само собой...

Оказалось, что мать Френсис не пережила родов, да и сама девочка сильно болела — лекари не брались помогать, а те, кто имел такую возможность, требовали больших денег, которых у мастера Фонтена не было. Обитали они тогда на юге, где вся власть принадлежит баронам, и один из них — далеко не самый знатный, но гораздо более могущественный, чем простой горожанин — был отцом Френсис. Однако ребёнка он не признавал, платить за лечение отказывался, и тогда отчаявшийся дед отправился на север, чтобы предать внучку скверне, которая могла исцелить любой недуг...

Не знаю, как мой бывший наставник смог перейти через столько межей с маленьким ребёнком на руках, но факт остаётся фактом — до цели они добрались. Девочка осталась в поместье Карла Рокитнаского, а мастер Фонтен, получив метку тьмы, отправился в наш городок, где и прослужил долгие годы писарем.

История, рассказанная Френсис, произвела на меня тяжёлое впечатление. Мне всегда казалось, что люди, добровольно вставшие на сторону зла, делали это только ради собственного могущества и из самых низменных побуждений. Но получается, у маленькой Френни никакого выбора не было вовсе — за неё всё решил дед, которого к этому принудили обстоятельства.

Наверное, всё это не снимает с них вины за произошедшее в нашем городе, но я ничего не мог с собой поделать — мне было жаль девушку и её деда.

— Не надо нас жалеть, малыш, — Френсис нахмурилась. — И вообще, я пришла сюда не для того, чтобы рассказывать о своей нелёгкой судьбе.

Её губы тронула невесёлая усмешка.

Я же внимательно смотрел на девушку, ожидая продолжения — понятие не имею, что ей могло от меня понадобиться такого, о чём нельзя поговорить в присутствии остальных.

— Ночью, во время жертвоприношения... — начала она, осторожно подбирая слова, будто не могла решиться на что-то. — Когда ты был с факелом...

В памяти вновь вспыхнули те странные образы, рождённые языками пламени, и те слова, в которые они превращались. Неужели Френсис тоже их видела?

— Я кое-что почувствовала... — продолжила девушка. — Кое-что необычное.

— Что именно? — в горле пересохло.

Всё-таки, где-то внутри себя, я надеялся, что видение было порождением моей усталости, но теперь шансов на это, похоже, не осталось.

— Не знаю, — честно ответила Френсис. — Огонь принимал какие-то непонятные формы... Не знаю, что это было. Но могу сказать, что оно очень похоже на скверну. Очень похоже, и одновременно, совсем другое.

— Одновременно и похоже, и не похоже? — с недоумением спросил я. — Как такое возможно?

— Я не знаю, как объяснить, малыш, — девушка пожала плечами, — но что-то подобное я чувствовала в детстве, когда только напитывалась скверной. Это было очень давно, да и я была совсем маленькая, но это ощущение... Его нельзя забыть.

— Так значит, это было что-то тёмное? — я был так напряжён, что даже не стал обращать внимание на очередного «малыша».