Роберт Джордан - Око Мира [litres]

Страж двинулся по Кэймлинскому тракту на восток, остальные – за ним, стараясь не отставать; копыта мерно ударяли по плотно утрамбованному грунту.

Лошади шли легким шагом – в таком быстром темпе, которым они могли скакать часами без поддержки их сил руками Айз Седай. Но не успел пройти и час, как они двинулись по дороге, когда обернувшийся Мэт вскрикнул, указывая назад:

– Смотрите туда!

Все натянули поводья и взглянули назад.

Ночь над Байрлоном осветилась пламенем: как будто кто-то устроил костер размером с дом, огонь подкрасил подбрюшья туч красными отсветами. В небе кружились на ветру искры.

– Я его предупреждала, – сказала Морейн, – но он не отнесся к этому серьезно. – Словно откликаясь на расстроенный голос Морейн, Алдиб затанцевала вбок. – Он не отнесся к этому серьезно.

– Гостиница? – произнес Перрин. – Это «Олень и лев»? Откуда вы знаете?

– А по-твоему, это просто случайное стечение обстоятельств? – спросил Том. – Это мог бы оказаться дом губернатора, но горит не он. И не склад какой-нибудь, и не чья-то кухонная плита, и не стог сена твоей бабушки.

– Возможно, в эту ночь Свет хоть немного сияет над нами, – сказал Лан, и Эгвейн с гневом обернулась к нему.

– Как можно так говорить? Горит гостиница бедного мастера Фитча! Могут пострадать люди!

– Если они напали на гостиницу, – сказала Морейн, – то, вероятно, наш уход из города и мое… проявление остались незамеченными.

– Если только мурддраал не захотел, чтобы мы так считали, – прибавил Лан. Морейн кивнула в темноте.

– Наверное. В любом случае нам нужно поторапливаться. Сегодня ночью много отдыхать не придется.

– Вы с такой легкостью говорите это, Морейн! – воскликнула Найнив. – А люди в гостинице? Пострадают люди, хозяин гостиницы потеряет свое имущество, и все из-за вас! Прячетесь за всю вашу болтовню о том, чтобы идти в Свете, а сами готовы отправиться дальше, без всякой мысли о нем. Все его несчастья из-за вас!

– Из-за этих троих, – сердито произнес Лан. – Пожар, раненые, все происходящее – из-за этих вот троих. Раз приходится платить такую цену, значит есть за что. Темному нужны эти ваши мальчики, а то, к чему он так жадно стремится, нужно держать от него подальше. Или же вы скорей позволите забрать их Исчезающему?

– Спокойней, Лан, – сказала Морейн. – Спокойней. Мудрая, по-вашему, я могу помочь мастеру Фитчу и людям в гостинице? Что ж, вы правы. – Найнив попыталась было что-то сказать, но Морейн отмахнулась и продолжила: – Я могу сама вернуться и оказать какую-то помощь. Не очень большую, разумеется. Это привлечет внимание к тем, кому я помогу, внимание, за которое они меня вряд ли поблагодарят, учитывая, что Дети Света в городе. А защищать всех вас придется оставить одного Лана. Он очень хорош, но если вас обнаружит мурддраал с кулаком троллоков, то Лан в одиночку с ними не справится. Конечно, мы можем вернуться все вместе, однако сомневаюсь, что мне удастся провести нас всех в Байрлон незамеченными. И это раскрыло бы нас перед теми – кем бы они ни были, – кто устроил этот пожар, не говоря уже о белоплащниках. Будь вы на моем месте, какое решение из двух возможных выбрали бы вы?

– Я что-нибудь сделала бы, – неохотно пробормотала Найнив.

– И по всей вероятности, вручили бы победу Темному, – отозвалась Морейн. – Помните, чего – кого – он хочет. Мы ведем войну точно так же, как любой в Гэалдане, хотя там сражаются тысячи, а здесь нас – всего восемь. Мастеру Фитчу я пришлю достаточно золота, чтобы он отстроил заново «Оленя и льва», золото, которое нельзя будет отследить от Тар Валона. И к тому же помогу каждому пострадавшему. Что-то большее только подвергнет их опасности. Все далеко не так просто. Я надеюсь, вы понимаете. Лан!

Страж повернул коня и вновь возглавил колонну.

Время от времени Ранд оборачивался. Ему удалось разглядеть только зарево в облаках – и все, а потом даже оно растворилось во тьме. Он тешил себя надеждой, что с Мин ничего не случилось.

Было все так же темно, хоть глаз выколи, когда в конце концов Страж съехал с утоптанной до каменной твердости дороги на обочину – а за ним и весь отряд – и спешился. Ранд прикинул, что до рассвета осталась пара часов. Они стреножили лошадей, по-прежнему оседланных, и разбили лагерь, не разводя костра.

– Один час, – предупредил Лан, когда все, кроме него, завернулись в одеяла. Ему предстояло стоять на страже, пока остальные спят. – Один час, а потом – в путь.

Тишина опустилась на отряд.

Через несколько минут Мэт произнес шепотом, который едва долетел до Ранда:

– Интересно, а что сделал Дэв с тем барсуком?

Ранд молча покачал головой, а Мэт помолчал. Потом произнес:

– Знаешь, Ранд, я считал, что ничто не предвещает плохого. Никаких признаков угрозы, с тех пор как мы переправились через Тарен, и вот мы в городе, вокруг нас стены. Я думал, что нам ничего не угрожало. А потом этот сон. И Исчезающий. Будем ли мы когда-нибудь вновь в безопасности?

– Пока не окажемся в Тар Валоне, – произнес Ранд. – Так она нам говорила.

– А потом мы будем под защитой? – тихо спросил Перрин, и все трое посмотрели на затененный силуэт, которым была Айз Седай. Лан растаял во тьме; он мог быть где угодно.

Вдруг Ранд зевнул. При этом звуке его друзья нервно дернулись.

– По-моему, нам нужно немного поспать, – сказал Ранд. – Утро вечера мудренее.

Перрин тихо произнес:

– Ей нужно бы что-то сделать.

Никто не ответил.

Ранд поерзал на боку, стараясь устроиться поудобнее на твердом корне, перевернулся на спину, потом перекатился дальше от камня и еще одного корня, врезавшихся в поясницу. Место для привала было не очень подходящим, оно совсем не походило на поляны, что выбирал Страж раньше, когда отряд двигался на север от Тарена. Ранд уснул с мыслью о том, какой сон ему приснится от корней, вдавившихся под ребра, и проснулся от прикосновения Лана к его плечу, – ребра ныли, и благодаря этому никаких снов, даже если они и были, юноша не помнил.

До сих пор вокруг лежали предрассветные сумерки, но как только одеяла были свернуты и приторочены к седлам, Лан вновь повел отряд дальше на восток. После восхода солнца путники, еще сонные, позавтракали хлебом, сыром и водой, не слезая с лошадей и не останавливаясь, кутаясь в плащи на пронизывающем ветре. Все, кроме Лана, разумеется. Он тоже завтракал, но глаза его затуманены не были, и он не ежился от холода. Лан переоделся в свой меняющий цвета плащ, и тот вился вокруг него, переливаясь серым и зеленым: единственное, чему Страж уделял внимание, – чтобы правая рука его была свободна. Лицо Лана сохраняло бесстрастное выражение, но глаза все время рыскали по сторонам, словно он в любой момент ожидал нападения из засады.