Михаил Уткин - Ездовой гном. Возрождение

Корхан сложил руки на груди и предложил взглядом отойти в сторону. Горн хмыкнул и отрывисто бросил Кассиди:

− Записывай, что уродец определят. Бумага есть? Хорошо. Постарайся не убить его.

Леппрекон выпучил глаза, а гном доверительно шепнул:

− Ее Дроббарт ваш Таганский чуть не украл на продажу, так что очень она вашего брата ненавидит.

Кассиди оскалилась и щелкнула зубами, леппрекон мелко закивал и вытянул руки над длинной саблей с алым рубином в рукоятке.

Мужчины отошли в сторону, и Корхан понизив голос сказал:

− Вот тебе экспертная цена, Горн. Конкретная и честная. Но сразу тебе скажу, выкупить все у эльфов не хватит денег. В набег казну не таскают. Я могу лишь собрать у них все деньги, что есть и передать тебе.

− Хех, тогда я возьму, сколько есть, а на остальное выпишу кредит. Не бойся, большой процент драть не буду…

Эльф покачал головой:

− Попробовать можешь, но сэкономлю тебе время. Кредиты, продажа за частичную стоимость, рост денег и прочие операции с местной валютой, Росланд не подтверждает. Деньги за деньги тут не получить. Я уже всяко пробовал эту тему. Это связано с автоматическим отчислением налога в местную казну и с нюансами управления.

− Стоп, какие отчисления? Гномы не являются жителями Лозадель и барону не подчиняются. К тому же у Подгорного есть собственная казна…

− Не подчиняются. Однако имеет статус, какой мог бы быть в реале у свалки, на которую заселилось племя пигмеев, приехав в полном составе из Африки. Вроде и вреда никакого, даже польза некоторая. Но юридически, Подгорного в местной налоговой системе не существует. И заключение сделок система считает в пользу главы баронства. «Писем счастья» тут нет, но налоговик требовать деньги придет. Конечно, его палицу можно игнорировать, находясь в пещерах, но тогда начинают капать пени. А чтоб оно шло бодрее, одновременно начинает падать репутация в городе и всем баронстве. Но, это не важно. Важен факт − что бы ты ни решил по налогам, покупка предмета за частичную стоимость не возможна.

Нет, конечно, я не сдался, и мы обсуждали еще с полчаса. Но попытки составить договоры по моей схеме, показали правоту Корхана. Конечно, я едва не плюнул в стиле «у меня не горит, могу и подождать, когда накопят», но у эльфа и на это нашелся ответ. Он объяснил, что сейчас все это очень актуально для оставшихся без хорошего оружия эльфов. Но они постепенно состряпают себе замену и жгучая надобность отпадет, а продать в этой местности специализированное обмундирование хлопотно в принципе. К тому же нашествие армии дома саламандры на носу, а эти эльфы могут под его командованием выступить на стороне гномов.

Наконец, когда все доводы были перебраны, я подписал договор, по которому Корхан обязуется передать мне все деньги темных эльфов, а я всю добычу. Отдельным пунктом я оговорил минимальную сумму, о которой мы тоже изрядно поторговались 6350 золотых.

Как раз к этому времени Кассиди переписала оценку всех предметов, а леппрекон потом еще и заверил собственной печатью, подтверждая правильность цифр именем. Бумажки обзавелись радужными гербами баронства в правом углу и похоже приобрели статус документов.

Чешуйчатого поклонника Моммона увез продолжавший изображать немного убийцу ассасин, а я отправился инспектировать свои владения, на ходу читая письма сокланов. И готовить сундуки под золото.

Черный буревестник парил на огромной высоте, гордый, недоступный, огромный. То на левом, то на правом крыле отгибались вверх кончики маховых перьев. Ленивые, экономные движения, по ним ни за что не понять, как именно птица преодолевает за один такой взмах несколько километров. Только редкие маги знали, что означают ярко белые прожилки, похожие на сеть вен, время от времени проступающие в его оперении. Но увидеть это, и знатокам было не дано...

Буревестник искал. Не добычу. Желудок еще не переварил мимоходом подхваченного два часа назад лебедя. Его не привлекали ни журавлиные клинья, что при встрече сразу уходили в сторону, ни беззаботно крякающие стаи уток, которые его даже не замечали, ни орлы, что тут же складывали крылья, и пикировали к земле, лишь завидев его черный силуэт.

Буревестник искал грозу, искал молнии, что были источником его грозной силы. Все его существо жаждало окунуться в треск и грохот разрядов, биться в сладкой судороге неземного блаженства и ощущать переполняющую тело мощь.

Но вот, его острый взгляд заметил на севере знакомые сполохи. Крылья, работавшие до того лишь на стремительное парение, сделали несколько могучих взмахов и вскоре мясистые белые наросты над бровями налились зудом предвкушения разрядов.

Если бы энергии молний было бы у него много, буревестник возможно бы озадачился сверканием молний в низких облаках, отнюдь не похожих на грозовые. Но сейчас его громовое сердце почти опустело, так что он мчался туда рассекая воздух со всей скоростью на которую был способен. Торопиться следовало, иначе мог прилететь другой голодный буревестник и лично склевать все электричество грозы. Тем более, такой маленькой, бедной разрядами… Идущими почему-то снизу!

Крылья вновь захлопали, толкая вперед целые валы воздуха, чтобы затормозить разогнавшееся тяжелое тело, однако было поздно. Из низких облаков вырвалась длинная стрела и ударила его в грудь. Птица судорожно вздрогнула, запоздало озарившись куполом защиты, сплетенным из разрядов. Оперение на стреле сгорело, но буревестник уже чувствовал, как расползается по крови яд, тяжелый как ртуть. Яд, сводящий его мышцы судорогой. Он попытался взмахнуть крыльями, но уже не смог. Так на полураскрытых, закостеневших и полетел на землю, качаясь из стороны в сторону как осенний лист.

*****

− Прекрасный выстрел, алэ-эдра-каэлль! – восторженно воскликнула юная эльфийка. Её светло-серая, почти белая кожа засеребрилась под солнечными лучами, которые в этот миг пробили тонкое наведенное магами облако.

Одна из пра-пра-пра…- внучек. Еще глупенькая, наивная. Низкоуровневое мясо, которому если повезет выжить будет достойна, хотя бы того, чтобы он запомнил ее имя. К тому времени ее кожа нальется благородной тьмой дарованной Ллос, которая отличает темных эльфов от… всяких других эльфов. А пока еще лучится первозданной белизной, почти не отличимой от кожи первозданных бесполезных эльфов. Князь поправил на голове сияющую драгоценностями корону, увенчанную фигуркой саламандры, и бросил:

− Отнеси магам, да проследи, чтобы не повредили грозовое сердце, иначе их собственные сердца, я раздавлю лично!

Девушка восторженно кивнула и умчалась в лес, со скоростью стрекозы догоняющей слепня.