Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян [litres]

Князь Войномир посмотрел на бургграфа, словно пожелал мнением поинтересоваться. Славер взгляд понял.

– Может быть, в этом есть правда, – согласился с волхвом воевода. – Нам сейчас главное с лютичами совладать. Тогда многое встанет на свои места. И бояре испугаются. Победителей всегда боятся. И победа эта должна быть безоговорочной.

– Пусть будет так, – согласился и князь. Ему как раз принесли воду для умывания, и разговор, который не следовало вести в присутствии дворового человека, прервался. Войномир снял рубаху, обнажив по пояс сильное молодое тело воина, причем, тело, еще не украшенное множественными шрамами, как обычно у воинов бывает, как у того же воеводы Славера. Умывание много времени не заняло. Войномир начал облачаться в доспехи, знаком отправив дворового человека за дверь. – Сейчас мне необходимо посмотреть все силы, которые бояре выделили мне для похода. Одним своим полком, я опасаюсь, нам с лютичами не совладать. У нас мало стрельцов. Собираться дружины будут как раз перед храмом, потом буду отправлять их за ворота. К обеду я планирую выступить.

– Да, княже, мы выступим… – согласился бургграф. – Даже если не все дружины проверить успеем, все равно следует выступать. У нас время ограничено.

– Ты со мной думаешь отправиться?

– Конечно, княже…

– Я вообще-то планировал оставить тебя вместе с Волынцом в городе. Волынец должен вот-вот вернуться. Вдвоем с вашей решительностью вы сумеете удержать порядок.

– Волынец, как вернется, один справится. А тебе я буду в походе необходим.

– Да. Ты был рядом со мной почти всегда. А когда тебя не оказалось рядом, я попал в беду, если мое пленение можно считать бедой, что привела меня сюда. Ладно, тогда собирайся. Пойдем давать смотр дружинам. Я не уверен, что они все в отличном состоянии, но хотя бы вооружены должны быть все. А потом я спрошу с бояр за состояние их дружин. Резко спрошу, и потребую исправить, что можно исправить сразу. Они наверняка там же присутствовать будут. Обычно бояре друг перед другом дружинами хвастаются. Хорошо бы и здесь похвастались.

– У меня к тебе просьба, княже, – обратился к Войномиру Ставр.

– Слушаю.

– После смотра пригласи к себе сотников стрельцов и самых опытных из их же десятников. Я хотел бы на них посмотреть.

– Зачем тебе на них смотреть? – не понял князь.

– Я не один. Я вместе с глашатным Драганом посмотрю.

Войномир понял.

– Стрельцы?

– Да.

– Тогда я сотников и десятников позову, чтобы с ними, якобы, посоветоваться, – согласился князь. – Спрошу, справятся ли они с задачей, как с ней справлялись мои стрельцы в Бьярмии.

Войномир двинулся к выходу. Ставр остался во Дворце, бургграф Славер пошел за князем. На улице перед дворцом уже выстроилась дружина Войномира, приведенная Славером из земли русов. Князь опытным взглядом сразу приметило, что не хватает двух сотен стрельцов. На его вопрос Славер ответил коротко:

– По крышам вокруг площади сидят.

Уточнять, с согласия хозяев были заняты крыши или нет, Войномир не стал. Это и значения не имело. В любом случае, Славер уже поступил так, как посчитал нужным. И, если разместил стрельцов на крышах вопреки воле хозяев, то хозяева при этом оказались под надежным запором – это обязательное правило, и обретут свободу они только тогда, когда это будет возможно. Наверное, стрельцы сидели и на крыше храма Яровита, но там хозяин и без того был надежно закрыт. Бургграф свое дело знал хорошо.

Но на площадь Славер взял с собой только две полусотни – стрельцов и пехоту на конях, поскольку в тесном пространстве площади от конных копейщиков толку было бы мало. Копейщикам всегда требуется разгон для нанесения удара. Пехота же может воевать там, где ее поставят. А копейщиков бургграф разместил тремя колоннами в улицах, выходящих на площадь. Так, чтобы и с площади было видно их, в любую минуту готовых погнать коней в атаку.

Князь Войномир своей охраной никак не озабочивался. Понимал, что Славер свое дело знает лучше даже самого князя, и любое вмешательство будет только во вред. Просто поехал к площади вместе со Славером в окружении двух полусотен – конные пехотинцы впереди и по бокам, стрельцы позади. У каждого лук в руке, и по пять стрел зажато между пальцами. Стрельцы слегка отставали потому, что им необходима дистанция для стрельбы. В упор стрелять тоже можно, но малоудобно. На ближней дистанции мечи пехотинцев могут оказаться более полезными.

На площади уже выстроилось два боярских полка. Чтобы князю было удобнее смотреть, и лучше видеть, Славер приказал зажечь четыре факела. Факельщики из дворовых людей княжеского Дворца стояли по бокам от Войномира, и повторяли все его передвижения по площади. На боковых улицах, готовые выйти на площадь, собрались другие боярские полки. Ждали только, когда князь закончит смотр первым, и отправит из по дороге за ворота.

Сами бояре, чьи дружины Войномир осматривал, были тут же. На князя посматривали с недоумением во взглядах. Ждали, похоже, что Войномир не встанет, даже если жив. А его появление на площади было для бояр ударом, который они переносили с трудом, и в растерянности. И, вопреки ожиданиям князя, бояре, действительно, желали друг перед другом похвастать силой своих полков, и вооружили воев прекрасно. По крайней мере, два первых полка смотрелись превосходно. Придраться было не к чему, кроме, разве что, численности. Полки казались меньше, чем Войномир ожидал. Наверное, те, что ждали своей очереди, должны быть еще меньше. Так подумалось Войномиру.

Первым, как было и должно было быть положено по положению в обществе, свой полк представлял боярин Берест. Угрюмые и тяжеловесные, как сам боярин, вои прочно сидели в седлах и крепко сжимало в руках оружие, показывая его Войномиру по первому требованию. Помимо обязательных мечей, каждый вой был в дополнение вооружен или чеканом [72] Чекан – вид холодного оружия, своего рода, боевой топор, имеющий вместо лезвия длинный острый клюв, пробивающий при сильном ударе цельнометаллический доспех и проникающий острием между звеньями кольчуги. Применялся одинаково и пехотинцами, и конниками. или боевым кистенем [73] Боевой кистень – разновидность боевого молота (в средневековой Германии назывался моргенштерн). На прочном черенке крепилась цепь (или несколько цепей), соединяющие сам черенок с ударной частью, гирей (или гирями, как правило, не более, чем тремя), обычно усиленными острыми шипами, способными насквозь пробить броню или щит, и достичь человеческого тела. Кистень, в отличие от того же меча, считался особо опасным оружием, потому что неумелая рука порой могла поразить и самого владельца кистеня, и соседей по строю. Кистень требовал особого подхода при подготовке воя, и постоянной тренировки, и в бой с ним ходили только особо умелые вои. . Это не могло не порадовать князя Войномира, поскольку уже одно вооружение говорило об опытности этого полка. Боярин Берест удостоился похвалы, и расцвел всем лицом, радуясь, что так угодил князю, известному, как знаток войны. Так расцвел, что даже забыл растерянность свою прятать.