Элвин Гамильтон - Потомки джиннов

— Ну что ж, по крайней мере, в этой одежде ты от меня не убежишь, — усмехнулся он, оглядывая мой новый длинный халат и подавая руку.

— Разве принцу к лицу роль охранника? — Я обогнала его и двинулась по знакомой дорожке к залу совещаний. Рахим поспешил следом.

— Мне удалось убедить отца, что за тобой должен присматривать кто-нибудь поопытнее, — объяснил он. — Чтобы хоть разбирался в сроках беременности… Неплохая уловка, кстати.

— Я должна быть польщена, что за мной присматривает целый тысячник? — улыбнулась я, ныряя под бело-синюю мозаичную арку.

Рахим дёрнул уголком рта.

— Ясно, ты меня не помнишь, — кивнул он.

«Мы никогда не встречались прежде», — фраза вертелась на кончике языка, но вдруг застряла. Я с любопытством покосилась на сопровождающего, лихорадочно роясь в памяти. При первой встрече он и впрямь показался мне знакомым, но я подумала, только потому, что похож на Лейлу… и на их отца.

Он кивнул на моё бедро под халатом, где был шрам.

— Не повезло тебе тогда…

Память тут же прояснилась. Взрывы, запах пороха, внезапная боль в боку и темнота. Солдат за спиной у Жиня, его палец на спусковом крючке…

Я остановилась как вкопанная.

— Это ты подстрелил меня в Ильязе!

— Кто же ещё? — Рахим с довольным видом зашагал вперёд, будто встретил старого сослуживца, с которым успел понюхать пороха. — К счастью, подстрелил не слишком умело, так что, надеюсь, ты не станешь держать зла.

«Он всё знал! Вспомнил меня по Ильязу, а значит, догадался, что я не просто неизвестная крошка демджи из Пыль-Тропы!»

Увидев, что я замерла, Рахим тоже встал и обернулся.

— Я заподозрил тебя сразу, как только увидел на приёме у султана, но не был уверен, пока одна из моих очаровательных невесток не решила тебя немножко… э-э… оголить.

«Хорошо, хоть смутился…» Я невольно сжалась, припомнив то унижение.

— Заметил шрам и всё понял.

— Тогда почему я иду с тобой на совещание, а не болтаюсь вверх ногами в пыточной камере, выдавая секреты мятежников? — хмыкнула я с упавшим сердцем.

— За ноги мы теперь не подвешиваем, только за руки, — заметил он с непроницаемым видом. — Когда кровь приливает к голове, трудно что-то вспомнить.

— Не очень-то ты разговорчив.

— Потому что я солдат, а не политик… точнее, был. — Тысячник побарабанил пальцами по эфесу сабли на поясе. — Мы с отцом не очень-то ладим.

— Разве он не вернёт тебе свою милость, когда получит из твоих рук Синеглазого Бандита?

— Мой отец вообще не слишком милостив, только притворяется, когда ему это выгодно. Так что, похоже, у нас с тобой много общего в отношении к султану.

Я внимательно разглядывала его лицо. «Ловушка? Султан мог придумать и такое, но… я же в его полной власти, ему достаточно приказать, и я выложу всё, что знаю о мятежниках! Зачем подсылать фальшивого изменника?»

«Ты лжёшь», — попыталась выдавить я, но безуспешно. «Значит, правда… только наверняка не вся».

— Чего же ты хочешь? Что тебе даст это общее?

— Новый рассвет, — Рахим повертел в пальцах сложенную листовку из тех, что упали с неба, — новые пески…

— Хочешь сказать, что согласен посадить Ахмеда на трон? — Тогда Шира сильно ошиблась, подозревая Рахима в честолюбивых замыслах.

— Я хочу сказать, что моему отцу пора оставить трон, и в этом готов вам помочь. Только с одним условием: вы поможете спасти мою сестру из гарема.

— Лейлу? — удивилась я. Круглолицая малышка со своими игрушками напоминала мне моих самых мелких двоюродных сестёр, хотя была лет на десять старше. — Мне кажется, ей там безопаснее, чем где бы то ни было. Она и сама говорила, что гарем не самый худший исход.

— Я считаю, что ей грозит опасность.

Я сразу вспомнила подозрения Ширы, которая просила выведать секреты Лейлы, готовая на что угодно, лишь бы устранить угрозу своему младенцу, даже предполагаемую, но мне показалось, что Рахим имеет в виду что-то другое. Мужчины редко умеют разгадывать женские интриги.

— Какая опасность? — спросила я.

— Ты ведь демджи, я наблюдал твои способности на совещаниях у отца, — уклонился он от прямого ответа. — Я сказал правду?

— Да, — легко ответила я.

— Пытаюсь я тебя обмануть?

Ответ «да» не получился, как я ни старалась.

— Нет.

— Ты можешь мне доверять?

Во дворце я не доверяла никому.

— Да. — Тем не менее сразу сдаваться не хотелось. — Но мне надо знать почему. С отцами не ладят многие… — Чего стоит хотя бы моё общение со своим вчера в подземелье! — …Но вовсе не обязательно хотят их смерти.

— Отцы тоже далеко не всегда посылают сыновей на смерть в двенадцать лет, — возразил Рахим на удивление спокойно. — Во всяком случае, мне так кажется, возможности сравнивать не было.

Отвернувшись, он вновь двинулся к дворцу.

— За что он отправил тебя на смерть? — спросила я, догоняя.

Рахим ответил не сразу и явно тщательно подбирал слова, решая, что стоит говорить, а что — нет:

— Я пытался голыми руками раскроить череп Кадиру.

«Неожиданно», — подумала я.

— И что вышло?

— Ты не спрашиваешь почему? — бросил он косой взгляд.

— Мы общались с Кадиром, так что могу себе представить.

— Султан лишил меня матери, а я решил: пусть он лишится сына! Женщины в гареме пропадают каждый день, и большинству детей приходится с этим примириться. Я не такой, как они. — Сразу вспомнилось, как спокойно Лейла рассказывала об исчезновении матери — общей с Рахимом. — Меня едва оттащили от Кадира трое солдат. У него нос так кривой и остался. — Принц почесал свой идеально прямой нос, скрывая улыбку. Точно такой, как у султана… и у Ахмеда.

— Как же ты до сих пор жив?

— Убийство сына повредило бы султану в глазах подданных, у него и так все руки в крови родных. Вот он и решил отправить меня на войну, чтобы я там сгинул в безвестности… Он меня недооценил!

Я кивнула:

— А ты стал тысячником.

— Самым молодым в истории! Самым лучшим! — Не хвастается, поняла я, просто уверен в себе — как моя лучшая подруга Шазад. — Ну что, поможете спасти мою сестру?

Мне ли отвечать на такие вопросы? С Рахимом должны говорить Ахмед или Шазад, на худой конец, Жинь. Однако здесь только Синеглазый Бандит, придётся ему.

— Смотря что у тебя есть, — уклончиво ответила я.

— Как насчёт армии?

— Что ж, неплохое начало.

— На Ауранзеб сюда приедет эмир Ильяза, он любит султана не больше моего, а гарнизон крепости по численности почти равен всем остальным войскам Мираджа. Одно моё слово, и наша армия перейдёт на сторону мятежного принца…

Мы вошли в зал совещаний.

— О, Рахим! — поднял голову султан. — Я вижу, тебе удалось довести Амани и не потерять по дороге, — усмехнулся он. — Поздравляю, достижение немалое!