Элвин Гамильтон - Потомки джиннов

— Зато Навид не пропадает то и дело неизвестно куда, — фыркнула я. Надавила пальцами на глаза, борясь с усталостью. — Выходит, мы позволим им казнить Ширу?

— Либо её, либо тебя, — стражник пожал могучими плечами. — Если очень хочешь, могу её вытащить, но тогда придётся убить тебя сразу и прямо здесь, чтобы не выдала всех нас. — Имин выразительно побарабанила пальцами по рукояти кинжала за поясом. Я понимала, что угроза не пустая. Ради общего дела так поступил бы любой из нас. — Ты полезнее живая, а она… — Голос Имин дрогнул, но демджи не может лгать. — Она полезнее мёртвая.

Во дворцовой тюрьме даже в разгар жары бил озноб. Спускаясь по выщербленным ступеням вслед за фальшивым стражником, я зябко передёрнула плечами. Взглянув на мундир, тюремный охранник пропустил нас без слов, и мы остались одни.

Шира дрожала в углу в том же окровавленном халате, в котором рожала. Я шагнула к ней, но Имин положила мне руку на плечо и выразительно кивнула на соседнюю камеру. По ту сторону запертой решётки виднелось в сумраке что-то похожее на груду тряпья, но затем я уловила еле заметное дыхание. Женщина скорчилась на боку, спутанные чёрные волосы скрывали лицо, но я узнала розовый халат с вишнёвой вышивкой, тот самый, в котором она была тогда в зверинце.

— Айет?

— Не зови, она больше не говорит, — хрипло произнесла Шира, не оборачиваясь. — Полумёртвая, еле дышит. — Как Саида и Узма, с ужасом поняла я. Шира медленно приподнялась и села, опираясь на стену. — Ты хотела знать, куда исчезают женщины из гарема? — Она величественно обвела рукой вокруг себя, словно демонстрировала золочёные палаты. — Вот сюда мы и исчезаем. А ты не верила, что я ни при чём. — Рука бессильно упала. — Хорошо ещё, только одна из нас сегодня умрёт.

— Шира…

— Можешь не утешать, — хмыкнула она презрительно, как когда-то в нашей общей спальне в доме у тётки, но теперь меня было не обмануть показной бравадой. В голосе слышалось отчаяние. — А ты мог бы и не таращиться! — прошипела она Имин. — На закате меня казнят, на вторую казнь уже не высмотришь!

Хотелось сказать, что Имин своя, но зачем? Ей не до того. Я чуть заметно кивнула Имин, и она вернулась на лестницу, чтобы не слышать.

— Ну вот… — вздохнула я, сползая по стене. Мы сидели почти рядом — впервые почти за семнадцать лет. Что в Пыль-Тропе, что в гареме только препирались лицом к лицу. Теперь нас разделяла железная решётка. — Ты хотела меня видеть, и я пришла.

— Смешно… Последний человек, которого я хотела бы видеть, он же последний, кого вижу в жизни.

— Можешь не объяснять, Шира. — За полгода я привыкла, что любая встреча с кем-то из своих может стать последней. Так бывало не раз… только теперь я знала наверняка. — Кому охота умирать в одиночестве?

— Только не надо пафоса, ради Всевышнего! Это утомляет, — раздражённо закатила глаза Шира. — Мне от тебя нужно только одно. Твои друзья-мятежники уже побывали здесь и сказали… — Она болезненно сглотнула, словно хотела скрыть, что надеялась до конца. — Сказали, что не могут меня вытащить…

Моё сердце сжалось от чувства вины. «Могут, но предпочли меня сестре. Я променяла старую семью на новую».

Шира вдруг широко распахнула глаза и вцепилась в прутья решётки.

— Зато сказали, что могут помочь Фади! — прошептала она. — Но я никогда не стала бы благословенной султимой, доверяй я всем и каждому… Теперь я хочу услышать это от тебя! Какая бы ты ни была, а всё ж родная кровь… и ещё ты никогда не врёшь. Скажи, что мой сын в безопасности!

— Хала вынесла его из дворца, — произнесла я, с облегчением ощутив правду на языке. — Мы сможем защитить твоего сына.

Глубоко въевшийся страх, которого я прежде даже не замечала, внезапно исчез с её лица. Наверное, ещё тогда, в первую встречу в банях, она увидела в моих глазах демджи свой приговор. Тогда я ещё могла бы спросить, зачем она так рискует, неужели надеется избежать участи матери Ахмеда и Далилы… и всех остальных, кто был настолько глуп и самонадеян? Теперь, прожив в гареме достаточно, я понимала, что здесь легко умереть и по-другому, взять хотя бы пример Айет.

— Почему ты не попробовала выдать меня султану в обмен на свою жизнь? — вырвалось у меня. Несмотря на месяцы, проведённые среди мятежников, мне до сих пор не верилось, что кто-то способен жертвовать собой ради других. Такой у нас в Захолустье долго бы не прожил. — Ты знаешь, кто я. Как же твоя игра на выживание любой ценой?

Она глянула свысока, как смотрела когда-то на школьном дворе, желая показать своё превосходство над несчастной идиоткой:

— Султан никогда не торгуется, Амани! Это знают все. Последний раз он сделал ошибку, поменяв на трон свободу Мираджа, и больше её не повторит. Теперь он только берёт, не взамен, а просто так. Узнай он о тебе, нас казнили бы вместе, вот и всё. А я хочу, чтобы хоть кто-то остался жив… лучше бы, конечно, я, но и ты сойдёшь… — На её лице мелькнула усмешка, но тут же угасла. — Я умру, а ты помоги своим друзьям-идиотам поскорее выпустить кишки султану с султимом! — Чем больше она говорила, тем ощутимее становился наш родной выговор. — Ненавижу их! Мне почти удалось захватить их трон…

— Что? — вытаращила я глаза. — Как это, захватить?

— Фереште мне обещал! — Глаза её горели наивной, почти детской верой.

«Обещание джинна, — подумала я с ужасом. — Если даже для демджи опасно обещать, то что говорить о бессмертных?» В памяти всплыли несчётные истории о жутком, вывернутом наизнанку исполнении таких обещаний.

— Я быстро поняла, — продолжала Шира, — что гаремных игр мне не выиграть. Родить принца мало, надо стать матерью султима. Только от Кадира принцев было не дождаться, вообще никаких! А Фереште вдруг появился в саду… прямо как из сказки. Сказал, что подарит мне сына, я стану султимой, и пускай тогда Кадир спит с кем хочет, меня он больше тронуть не сможет! — Взгляд её затуманился. — А ещё Фереште спросил, чего я хочу для нашего сына…

— В каком смысле? — нахмурилась я. Во рту вдруг пересохло.

Она вдруг вскинулась, налитые кровью глаза сверкнули.

— Сказал, что выполнит одно желание! Любой джинн такое может.

— Шира, — медленно произнесла я, — ты же слушала сказки, как и я. — «Обещания джиннов…»

— В сказках люди вымогают их, чтобы добиться богатства и счастья обманным способом! Потому джинны и извращают их желания, понимая слова на свой лад. Воры никогда не добиваются от джиннов, чего хотели… но если желание исполняется по доброй воле, совсем другое дело!

— Значит, ты захотела больше, чем принца… — Мне невольно вспомнилась Пыль-Тропа и моя собственная мать. Что бы она пожелала для меня? — Ты захотела сына-султана.

— Только так можно победить в игре. — Сестра вздохнула, откинув голову к холодной стене, и глаза её вдруг наполнились слезами. — Я хотела стать матерью правителя, тогда мне больше не пришлось бы выживать, у меня было бы всё. — «Слова джинна всегда сбываются. Если он и впрямь обещал такое, то какая судьба ждёт Ахмеда?» — Но я проиграла. — Она зажмурилась, слёзы покатились по щекам. Я впервые видела их у Ширы, и мне стало неловко.