Элвин Гамильтон - Потомки джиннов

— Если Кадир когда-нибудь усядется на трон, он станет последним султаном Мираджа!

Отпустив меня, султим кинулся к выходу, выкрикивая приказы, но было уже поздно. Заткнуть рот приговорённой означало бы признаться в желании скрыть правду. Я перехватила отрешённый взгляд султана — похоже, он заранее ожидал от глупости сына подобного результата.

— Он умрёт без наследника! — продолжала выкрикивать Шира, перекрывая возбуждённый гул толпы. — Тогда страна снова попадёт в руки чужеземцев — тех самых, с которыми фальшивый султан сейчас договаривается за закрытыми дверьми! У народа Мираджа осталась лишь одна надежда — принц Ахмед! Он истинный наследник…

Стражники толкнули женщину вперёд и с силой впечатали её голову в плаху.

— Новый рассвет! — успела выдавить она, поворачивая разбитое в кровь лицо и снова встречая мой взгляд.

Восторженный рёв толпы заглушил остальное. Палач шагнул к плахе. Я подалась вперёд, перегибаясь через перила балкона, чтобы оказаться как можно ближе, и смотрела в глаза сестре, пока не рухнуло лезвие топора.

Я не видела, откуда прилетел первый камень. Неожиданно взмыв над толпой, он ударился в стену рядом с балконом.

— Новый рассвет! — выкрикнул кто-то. — Новые пески!

Клич мятежного принца подхватили другие, а за ними вся площадь. Толпа внизу стремительно превращалась в грозную силу. Другой камень ударился в деревянную решётку, и один из стражников, смотревших сквозь неё, отшатнулся с ругательствами. Открытая сторона балкона, где стояла я, уже опустела.

Бомбу я заметила сразу. В гуще толпы вспыхнул огонёк, и к балкону полетела бутылка, заткнутая дымящейся тряпкой. Я бросилась к выходу, но тут заметила Тамида, который прижался к сквозной резьбе, вглядываясь сквозь щели. Схватила его за шиворот и успела повалить на пол рядом с собой, когда бутылка ударилась в деревянную решётку и с грохотом взорвалась, разбрасывая пламя и осколки стекла.

Подняв голову и кашляя от дыма, я увидела, что части решётки нет, а оставшаяся горит. Солдат, который тоже смотрел в щель, кричал от боли, хватаясь за обгоревшее окровавленное лицо. Тамид смотрел на него, вытаращив от ужаса глаза. Увёртываться от смерти, как я, он явно не привык.

— Бутылка с горючей смесью, как мы делали дома, — торопливо объяснила я, отталкивая его, и огляделась, не заметил ли кто, но зрителям на балконе было не до нас. Султан уже исчез — должно быть, отдавал приказы о подавлении бунта и обороне дворца. — Надо где-нибудь укрыться! — Я схватила Тамида за руку и помогла встать. — Пошли!

По мраморным коридорам топали сотни солдатских сапог. Добравшись до своих покоев, Тамид задвинул засов и на миг прислонился к двери, переводя дух. Я устало опустилась на стул за рабочим столом, он уселся на другой у выхода на балкон. В комнате повисло неловкое молчание, мы тяжело дышали, вслушиваясь в крики беснующейся толпы вперемешку с треском выстрелов. Лицо Тамида осветила вспышка, где-то вдали прогремел взрыв. В городе шёл бой, а я застряла во дворце, не в силах помочь.

Над городскими крышами сгущалась ночь, уличные крики отодвинулись, и стук крови в ушах уступил место горестному стону. Я оказалась не в силах помочь и Шире, лишь беспомощно смотрела, как её убивают. Пусть она мне не нравилась, но смерти её я никогда не хотела. А теперь её нет… Ещё одна жертва во имя нашего дела.

«Что теперь, возвращаться в гарем? Там станет ещё тоскливее, чем здесь».

Тамид встал и принялся зажигать лампы, пощёлкивая на ходу механическими суставами своей бронзовой ноги. На столе лежала открытая книга, и в желтоватом масляном свете вспыхнула яркими цветами иллюстрация, своей чёткостью оставлявшая далеко позади тусклые картинки в дешёвых изданиях, которыми мы довольствовались в Пыль-Тропе. Джинн, сотканный из синего пламени, а рядом девушка с синими глазами и солнцем в ладонях. Принцесса Хава.

— У тебя не найдётся чего-нибудь выпить? — спросила я наконец, не в силах выносить молчание. — Если помнишь, у нас в Захолустье было принято поминать умерших… или ты уже слишком святой?

— А меня ты помянула, когда записала в покойники? — Тамид тряхнул рукой, гася спичку.

Хотелось снова просить прощения, но моё молчание говорило само за себя. Прискакав на буракки из Пыль-Тропы в Садзи, я пила с Жинем в баре «Пьяный джинн», но теперь уже не могла вспомнить, за что.

Видимо, сжалившись, Тамид открыл буфет, уставленный бутылями и кувшинами, содержимое которых на вид больше напоминало яд, чем выпивку. Однако, пошарив в глубине, всё же отыскал полупустую бутылку со стёртой этикеткой, в которой плескалась знакомая янтарная жидкость.

— Прежде я пил только под твоим дурным влиянием, — буркнул он, вынимая пробку. Плеснул немного в стакан и в глиняную чашку. — Мне только капельку… — Придвинул ко мне чашку. — Стакан только один, сюда редко ходят гости.

«А как же Лейла? Впрочем, им было чем заняться и помимо выпивки».

— Не бойся, посуда чистая… Если бы хотел, давно бы уже тебя отравил.

— Ну, за упокой души! — Я сделала глоток, выжигая язвительный ответ, который вертелся на кончике языка. — За тех, кому повезло меньше.

Тамид покатал стакан в ладонях.

— Не думал, что ты будешь так жалеть о Шире.

— Значит, ошибался.

Почему-то я не могла на него сердиться… тем более что не так уж он был неправ. Та, что бросила его раненным в Пыль-Тропе, и бровью бы не повела. Просто поняла с тех пор, что мир куда больше, чем Пыль-Тропа.

Мы снова замолчали. Я прихлёбывала обжигающий напиток, Тамид задумчиво смотрел в свой стакан. Затем вдруг поднял голову.

— Лейла сказала, что вы собираетесь похитить меня.

— Слишком сильно сказано, — хмыкнула я. Сама как-то обвинила Жиня, что он похитил меня из Пыль-Тропы, но мы тогда оба знали, что это неправда. Я всю жизнь мечтала оттуда выбраться… даже если придётся бросить Тамида. — Хотя близко к истине, более или менее.

— Зачем? Чтобы я больше не помогал султану? — Он отвёл взгляд. — А может, Лейла так настойчиво просила? Или потому что, как ты тогда выразилась, занимаешься спасением жизней?

Тон был презрительным, но давал шанс объясниться, которым я не могла не воспользоваться.

— Потому что бросать больше никого не хочу… — Слова упали с языка так легко, как способна лишь правда. Я глянула на бронзовый протез. — Ты и тогда не хотел бежать со мной… — Это было уже лишнее.

— И потому ты бросила меня умирать? — тут же нахмурился он, отодвигаясь. Тень примирения, забрезжившая было после пожара на балконе и совместной выпивки, снова рассеялась.

— Ты же знаешь, я не то хотела сказать… — Ругаться с ним не хотелось и больше ни с кем сегодня. Проводив одного друга на плаху, я отчаянно нуждалась в другом. — Просто… ты не убежал бы даже из самой последней дыры, и даже с лучшим другом. Вот и теперь мне трудно представить, что ты убежишь со своей принцессой… или всё-таки собираешься? Не будет соблазна сдать нас её отцу? — Я говорила с усмешкой, но если верность султану возобладает, Тамид может погубить множество людей. — Так что не осуждай меня за сомнения, из нас двоих только у одного есть привычка убегать с королевскими особами.