Оксана Глинина - Янтарь на снегу

Внешние границы то расползались, то съеживались. И как тут не забыть о всяких уговорах, когда правящий на тот момент Дом так успешно справлялся с нависающими угрозами и внутренними неурядицами? Время неумолимо стерло договор из памяти.

Да и был ли он?

В любом случае междоусобных распрей в первые сотни лет со дня слияния не наблюдалось, но последняя сотня лет стала временем интриганов и заговорщиков.

Как только всплыла легенда о странном условии, многие Дома как с цепи сорвались. И нет бы засуетились именно представители Высших, покой потеряли побочные ветви.

Конечно же Майло не сомневался, что слух о столетнем правлении пустили именно эльфы, но вот все остальное доделали сами люди — провернули алчные до власти князьки. Все началось еще с деда Крайстута — человека любвеобильного и слишком воинственного. Говорили, что в каждом Доме оставалось по бастарду от Тройдана, но и аппетиты недружелюбных соседей он умел сдерживать неслабо. Ему многое прощали за харизму и силу, которыми он пользовался, как при переговорах с противниками, так и при общении с прекрасным полом. Ни одна дама не могла устоять перед йодасовыми глазами Тройдана. Так вот и вышло, что после своей смерти король оставил только одного законного наследника мужского пола и целую армию незаконнорожденных потомков. Тут-то и всплыла история с договором о столетнем правлении. Многие стали возмущаться. Важна любая королевская кровь, пусть это и кровь бастарда.

По причине слабого здоровья Войшелка и его излишней набожности стали возмущаться семьи, где росли сыновья его отца. Но тут короля недооценили, в итоге Войшелк доказал, что он очень даже достоин того, чтобы быть монархом, пусть и не обладает теми силой и харизмой, что его отец, но у него есть не менее мощное оружие — ум. Он наделил каждого держателя провинции правами автономного правления на своей территории, женился на Ликере из Дома Соглите — мелкопоместного, но весьма воинственного рода, и родил с ней двенадцать детей, из которых только единственный оказался мальчиком — сыном Крайстутом. Увы. Это было весьма печально, казалось, боги, в которых неистово веровал Войшелк, посылали ему испытания одно за другим, чтобы убедиться в его истинной вере. Как бы там ни было, но Высокие Держатели все же пожалели своего самого рьяного последователя, поэтому наградили его внебрачным сыном Ольгердом от женщины, очень далекой от дворцового закулисья и поэтому начисто лишенной всяческих амбиций. Она с головой ушла в пестование королевского отпрыска. Еще один внебрачный сын стал залогом того, что если с наследником что-то случится, тот займет его место. Бастард этих чаяний не разделял, поэтому всячески оберегал жизнь Крайстута и спокойствие на границах королевства.

На этом, казалось, все должно было успокоиться. Особенно после того как у самого наследника от любимой жены родилось пятеро сыновей. Вот оно, счастье, как для государя, так и для всего государства. Но кто-то с этим не согласился. То ли судьба поквиталась с Крайстутом за излишества бурной молодости — в этом он был очень далек от своего отца — то ли сам факт присутствия короны на голове и трона под пятой точкой не давал кому-то покоя. А может, боги снова решили проверить неистовую веру людей. Неизвестно. Фактом остается то, что жену короля извели, пока он находился в очередном походе на дальних рубежах. Подсказали ревнивой королеве, что муж ей не так уж и верен, несмотря на все заверения в любви. В итоге ее величество отравилась, или ее отравили — теперь никто уже не скажет, а короля вынудили жениться на девице из еще одной принесшей королевству клятву верности мятежной провинции.

Но если бы все было так просто…

Вспоминая свою жизнь, Майло не раз задумывался, какого йодаса он оказался в эпицентре всех событий? Почему?

Когда-то по молодости он хотел добиться справедливости, поэтому вернулся в родное королевство, где к тому времени царила смута. Освободил сына Герды из-под ареста и вернул ему трон. Люди в стране были настолько измучены распрями и междоусобицами, что с радостью пошли за ним — сыном Витгерда Вардаса, лишь бы получить стабильность и спокойствие. Вместе с молодым королем и верными ему людьми за короткий срок удалось достичь процветания. Но проблема никуда не ушла. Кто-то по-прежнему верил в призрачное условие пятисотлетней давности и мечтал о власти.

Пора было положить всему этому конец! И даже эльфам указать дорогу домой — слишком они здесь задержались. Из-за их прихода Великая тьма наступит раньше, чем следовало, а эта беда вовсе не походила на заговор, пускай и с самыми печальными последствиями.

— Ты выдохся, Петрас, может, прекратим все это? — спокойно задал Майло вопрос своему противнику.

— Не дождешься! — Некогда красивое лицо исказила гримаса злости. — Я не сдамся…

— Я не сказал тебе сдаваться, а предложил отдохнуть. Это немного разные вещи. Мог бы предложить свой шатер, или ты все же предпочитаешь королевский?

— Как бы не так! — Петрас нанес ломовой удар, а потом еще один и еще. Он хотел заставить канцлера отступить, но у него ничего не выходило. Его атаки были предсказуемы, а Вардас не мог понять, почему держатель Ристаса сражается, как подросток, — без какой-либо тактики, наобум.

— Я даюсь диву, — произнес канцлер. — Один из виднейших фехтовальщиков королевства разучился работать мечом. Это на тебя не похоже, Петрас. Что ты пытаешься скрыть?

— С чего ты решил, что я что-то скрываю? — усмехнулся воин, с лица которого пот струился ручьем. — Вот он я — такой, какой есть. Это у тебя, держателя трона, все строится на домыслах да тайных грамотах.

— Этот бой порядком затянулся…

— Так сражайся, как мужчина! — Петрас устал и злился, очень злился. Обходы и маневры проходили впустую, захлебывались в веерном блеске клинка противника. Его атаки не имели никакого эффекта, а ведь он и правда был хорошим фехтовальщиком. — Ты стоишь и ничего не предпринимаешь, предпочитаешь трусливо закрываться щитом или просто парировать мои удары.

— Неужели «эльфийская пыль», которой ты изрядно зарядился перед турниром, дороже чести?

— Что ты понимаешь?! Что может знать о чести человек, продавший душу тьме? — Рука Петраса, в которой он держал меч, стала дрожать. — Чем ты лучше меня?

— Во-первых, душу я продал не тьме, — поправил Майло молодого глупца и сделал пробный выпад снизу. — А повелительнице ночной темноты. Все же это разные вещи, хоть и стоят очень близко друг к другу. Но мне важно знать, почему тьме продался ты, Петрас? Ведь твой отец был героем и честным человеком.

— Вот именно, героем! В наследство, помимо своего доброго имени, он оставил пустую казну.