Оксана Глинина - Янтарь на снегу

Канцлер, видимо, возмутился тем, что его отстранили от поединка. Но мне было безразлично. Главное — этот ужасный человек жив, пусть и нуждается в помощи целителя.

Раздался неприятный лязгающий звук, бьющий по и без того раздраженным нервам. Это в знак поддержки товарищей другие участники турнира стали лупить мечами по щитам. Уж лучше бы они лупили себя по головам, это продуктивнее. Потому что ничего, кроме недовольства и гнева, эти удары не вызывали.

Когда громила замахнулся на змееголового булавой — я икнула от страха. Но, к моему невероятному удивлению и шоку всех зрителей, бой быстро закончился. На удивление быстро. До конца толком никто ничего не понял, однако обладатель огромной булавы упал в пыль, поверженный единственным ударом уже вернувшего клинок в ножны воина.

Публика взревела, я пригнулась, Людя заткнула уши, а леди Катрисс только слегка поморщилась. Нет, она явно не человек, ее нервы точно ковал сам Перун и закалял в своих громовых чертогах.

Мне оставалось только облегченно выдохнуть. Наконец! Наконец-то все закончилось! Спасибо Пречистой и всем богам — обошлось без смертей. Но было страшно.

— Подарок даме сердца! — выкрикнул кто-то из толпы.

Чтоб тебе икалось! Пусть все поскорее расходятся, какая дама сердца? Но народу плевать было на мои чаяния. Зрители подхватили фразу, и она понеслась по рядам, как лист по ветру.

— Победителю даму сердца! Победителю даму сердца…

Ну что ж. То, что я повесила на победившего в бою рыцаря свою ленту, еще не делает меня его дамой сердца — успокоила саму себя. Воины стали расходиться с поля брани, остался только рыцарь в ужасном шлеме, снимать который он, судя по всему, не собирался. Взгляд его скользнул по рядам, заполненным дамами и девами, остановился на мне. Я попыталась притвориться доской от скамьи — но увы!

И вдруг кулон, висящий на груди, стал невероятно горячим. Боли он не причинял, но я почувствовала довольно ощутимое жжение.

— Гинта, что это? — Людя с удивлением смотрела на меня. — У тебя грудь светится!

Я опустила взор и вскочила от неожиданности. Что это такое?! Колдовство или знак свыше? Понять было сложно. И тут меня осенило, даже мурашки побежали по спине от мысли, которая посетила мою голову. Наблюдая за сражением, я слишком увлеклась и забыла о том, зачем сюда явилась. Когда Майло Вардас пришел в мою комнату среди ночи и оставил кулон — он приходил меня не замуж звать. Канцлер оставил подсказку. Только вопрос, мне ли?

Рыцарь в змееподобном шлеме продолжал смотреть в упор, а потом протянул мне руку.

— Это очень почетно — быть леди турнира! — гордо вздернула подбородок леди Катрисс.

«Сплюньте!» — чуть было не ляпнула я, но вовремя сдержалась.

— Так что не стой с раскрытым ртом! — Тетушка подтолкнула меня к проходу. — Иди уже. Это повысит твой статус!

Я закатила глаза. Нет, каким удивительным образом она умудрилась стать матерью моего кузена? Все же Легарт был более сострадательным, что ли. А тут спутанный клубок эмоций и приоритетов. Угроза для жизни сына не вызывала у леди Катрисс такого негодования, как потеря статуса. Куда же мы катимся?

Ничего не оставалось, как на негнущихся ногах спуститься с помоста под взглядами огромного количества людей. Девицы смотрели — кто с презрением, кто с завистью, кто с жалостью, а кто вообще с непонятным мне восторгом. Чем восторгаться?! Жалость я понимала — неизвестно, что может оказаться под змееподобным шлемом. А если учесть, что это может оказаться…

Додумать мне не дало то, что я оказалась перед рыцарем, которому утром случайно повязала ленту. Не знаю, была это судьба или просто так вышло. Но вайдела Беата обычно повторяла: «Случайности не случайны!»

Мне тоже казалось, что не случайны. Сердце, как оголтелое, билось в груди, отзываясь нагретому камню. Рыцарь ждал, когда я вложу в его огромную, закованную в железо, руку свою ладонь. Нельзя заставлять ждать человека, который так мужественно и самоотверженно сражался. Он спас жизнь Вардасу и выиграл финальный бой!

Майло…

Я огляделась, ища канцлера, но его нигде не было. Даже Легарта не оказалось рядом. Вот так всегда с близкими мужчинами! Когда не нужно, они тебя душат своей заботой, давят своим мнением, мучают расспросами, а когда очень-очень нужна поддержка, они убегают залечивать раны.

Эх! Была не была!

Ты уже взрослая, Гинтаре Браггитас! Принимай решение сама!

С этими мыслями я вложила свою ледяную от страха ладонь на гладкое и почти теплое железо перчатки. Зрительские ряды стихли. Вокруг стояла тишина.

— Не бойся! — раздалось из шлема. — Я не обижу тебя.

Второй рукой рыцарь потянулся к забралу, но вместо того, чтобы поднять его, полностью снял свой жуткий шлем.

— Здравствуй, Гинтаре! — Передо мной стоял воин в летах: в волосах седина, на правой стороне лица от брови до скулы — шрам.

«Он намного старше мамы», — отчего-то, как всегда, не вовремя пришла в голову шальная мысль. Почему мне так страшно? Чего я боюсь?

Решилась наконец-таки, подняла глаза и посмотрела воину прямо в глаза… янтарные. Такие же, как осколок солнца, висящий на груди — теплого огненного цвета. Приложила свободную руку к месту, где под платьем горел кулон.

— Майло молодец! — снова заговорил рыцарь. — Сделал все, как надо.

— Что сделал? — глупо переспросила я.

— Отдал мой подарок дочери.

— С-спас-сибо… — только и сумела выдавить из себя вместе с совершенно глупой полуулыбкой на абсолютно задеревеневших губах.

Вместо того чтобы представиться, воин повел меня к помосту, где восседал бледный и хмурый, словно грозовое облако, король.

— Ваше величество! — преклонил колено рыцарь. — По нашему условию, если Гинтаре подойдет ко мне первой и заговорит, я имею право признать ее своею дочерью!

— Конечно, — кивнул все еще хмурый Витгерд.

— Вот этот дар, — мужчина протянул мою ленту, — я получил сегодня утром от Гинтаре Браггитас по ее личной инициативе, вместе с пожеланием победы в турнире. Найдется немало людей, ставших тому свидетелями!

Вот это новость! Это все было подстроено или просто звезды так сошлись? Я совершенно случайно врезалась в рыцаря с разворота. А теперь оказывается, не произойди этого, моему отцу не дозволено было бы признать меня?

Похоже, обстоятельства требовали очень серьезного разговора с мужчинами, которые умудрились окружить меня своей невероятной «заботой». Уж я бы с ними со всеми поговорила, хорошо так поговорила, основательно. Еще и посох использовала бы в воспитательных целях или как метод убеждения.

— Уговор есть уговор! — Его величество встал со своего места. — Кто может подтвердить, что сие действо имело место быть сегодня утром?