Андрей Минин - Нулёвка [litres]

– Хорош! Очень хорош, – кивал я, рассматривая новенький, со стапелей, кораблик, что построили местные для боярина, но тот не стал брать. Цена показалось ему завышенной, а другого покупателя найти не удавалось. Кинул их! Корабль специфический. Нет! Он бы, конечно, нашел хозяина, но как только шахты загнулись, это стало не так очевидно. Вот и стоял он – неприкаянный. Денег у народа не было. Дожидался меня…

– По рукам! – скрепил я сделку, взяв его по себестоимости. Назвал – «Отмщение».

– Будет теперь чем огрызаться, – восхищённо цокал Сергей.

Да! На нём была как пушка, так и трюм. Кораблик, можно сказать, боевой купец. Странное сочетание для этого времени. Здесь ты или купец, или вояка! Я – посерединке…

Дед Мазай с командой матросов водил экскурсию. Это они его построили. Раздали долги и ко мне на работу. Спаянная команда специалистов, что будет теперь возить меня по всей Империи. И с Хабаровском торговать! Не надо больше самому заморачиваться. По рекомендациям набрал ещё сотню работников с семьями. Швеи, гончары, кузнец с учеником и крестьяне. Работу им найду. Может, летающих китов строить?

Дирижабль – больше старого, всех вместил. Полетим с комфортом. Каюта у меня, как у адмирала. А кровать какая широченная! Можно гарем заводить. Штук пять жён влезет, покосился я на перебирающую нижнее бельё Аотииль. Бесстыдница.

– Убираемся отсюда! – дал я команду деду. С большой скоростью мы покидали умирающий Шахтёровск.

Если в районе Староместа было просто холодно и чуть снежно, то в Черняево была зима. Замело всё! Снегу навалило по пояс. Приземлившись – первое, что я увидел, это целую череду снеговиков. От дока до дома. У одного морковь вместо носа, у другого зубы из редиски. Третий, так совсем страшилище. Наткнёшься ночью – примешь за мертвяка! Талант лепил!

Рядом с теплицами стояла горка, которую поливали дети постарше. Скоро кататься будем!!! А чего? Мне четырнадцать. Иногда хочется… Все мужики – дети! И в тридцать. И в пятьдесят.

На пороге меня встретил Аркадий Иванович, с бумагами в руках:

– Рад видеть вас дома, господин Хан. – Поклонился он.

– И тебе не хворать. Что за бумажки? – кивнул я на его руки.

– Пока вас не было, вестовой приходил. Занёс подтверждение, что вам присвоили медный пояс. Вот! – Дал он их мне, сияет, как начищенный пятак! Служить опоясанному не то же самое, что смерду одарённому.

Чудно, чудно. Всматривался я в сложный вензель на бумагах. В голове мысли так и зароились. Идея всплывала одна за другой! Развернусь же я сейчас! Ферма – это только начало.

Оповещение об этом пришло ещё в полёте, но прочувствовал ситуацию я сейчас. Без бумажки – ты букашка! София, наобнимавшись с мужем, с негативом посматривала на Ао, что игралась в снежки с детьми. Шубка у неё короткая была. Попку видно.

– А можно ушки потрогать, – спросила кроха с полными непролитых слёз глазами. Как тут ей откажешь? Выстроилась очередь…

Пока все обнимались, знакомились и устраивались, меня ввели в курс дел. Ничего требующего внимания не произошло. Завтра в часть – сотнику доложусь и к тренировкам приступлю.

Мужики мои на поправку идут ходко, месяц-два – и в поход пойдём. Зимой-то, конечно, это не принято, все по казармам сидят да снег убирают, но мы не все. Самое оно будет под Новый год травки собирать – вечнозеленые, под снегом. Силушку наберут! Может, и Деда Мороза встретим!

Некоторые считают его легендой! Мифом! Но раньше и в русалок не верили. И в эльфов с гномами. Чем чёрт не шутит?

– А какие у него конфеты должны быть, – причмокнул я, закатив глаза.

Решив отблагодарить своих работников, на выходных затеял праздник! Съездил с Мазаем в Хабаровск, выписав гусляров, циркачей, иллюзионистов и местную звезду. Певца, что поёт о родных краях, дружбе, любви и верности. Слышал краем уха его концерт, но тогда было не до того. Денег было не жаль. Я хоть и бережливый, но не жмот. Работники заслужили! Пусть порадуются!

Вышло шикарно! Иллюзионист отработал каждую копейку! Везде снег лежит, а у нас бабочки разноцветные летают, крылышкам машут и на носы садятся. Скульптур ледяных наделали, подсветив изнутри зелёным, жёлтым и оранжевым. Олени, мишки, зайцы. Карета Золушки, которая была всегда занята. Там целовались парочки. Репу заколдовали так, что она летала над головами людей, дразня, и тем, кто успел подпрыгнуть и откусить от неё кусок, в руку падал серебряный! Весь посёлок сбежался. Даже беззубый дед, что вечно хает молодёжь, сидя на лавочке у своего дома.

Удалось переговорить наедине с Аотииль. Объяснился. Пообещала отстать, хитро постреливая глазками, указывая на карету. Сквозь уши прошло!

– Заведи себе кого-нибудь. Я не против! – уговаривал я её, одетую в костюм ведьмы. Чулочки до середины бедра, короткая юбочка, топик – что не скрывал, а подчёркивал – и остроконечная шляпка! Что она со мной делает??? И обниматься всё лезет! Холодно, видите ли ей! А кто почти голый тут разгуливает? И почему я глаз от неё отвести не могу???

– Я делом хочу заняться. Работать… – протянула она просительно, повиснув на мне. – И ты мой хозяин! Я вся принадлежу тебе, – нашёптывала она в ухо, будто случайно пройдясь язычком по мочке.

– Ты ведь мастерица по вышивке? Вот и организуешь мне ателье, – поспешил я сбежать от интриганки.

Она, видимо, думает, что я не понимаю, чего она добивается… Думает влиять на меня и верёвки вить? Нет! Не получится… Просьбы её выполнить не трудно. Шубку там или сумочку купить. Но как только попробует закрутить что посерьёзней – осажу жестко. Если не жестоко. Пусть знает место! В прошлой жизни не раз ошибался, давая слабину перед женщиной. В итоге – на шею садились и ножки свешивали. Гуляли, пока я по морям ходил. Деньги зарабатывал!!!

Так то она хорошая. Игривая просто. Шебутная. Одним словом – стерва! Да и ошейник раба не даст меня предать или обмануть. Или изменить! По факту – вернее её у меня и нет никого. Будет крутить интриги? Пусть… лишь бы они шли на пользу мне и моему делу!

Час ночи. Парочки разбрелись по углам. Слышатся стоны, смех. Детей уложили спать, а я сижу в теплице, любуюсь покрасневшими помидорами и зелёной гусеницей, что смешно пытается прогрызть в одном из них отверстие, и грущу. Да… грущу…

Я наконец вспомнил, как умер там… Шёл вечером до киоска за хлебом и услышал шум в подворотне. Любопытство кошку сгубило! Три лица непонятной национальности разложили девушку, совсем соплюшку, на помойном баке, стягивая с нее джинсы с аппликацией Микки Мауса на них. Один рот зажимал. Другой руки держал. Из глаз малышки текли слёзы. Она скулила тихонечко…

Подскочил и ударил стоящего ближе подвернувшейся ржавой трубой по голове, второго оттолкнул, ну а зажиматель рук сам отпустил жертву.