Нил Гейман - Добрые предзнаменования [litres]

Ее шлем был ал, а кожаная куртка – цвета старого вина. На спине рубиновыми клепками была выведена надпись: АНГЕЛЫ АДА.

Несмотря на то что было всего десять минут второго, было сумрачно, влажно, мокро. Шоссе было почти пустым, и женщина в красном летела прямо посередине на своем красном мотоцикле, лениво улыбаясь.

День складывался удачно. Видимо, в красивой женщине верхом на мощном мотоцикле, к седлу которого приторочен меч, есть что-то такое, что оказывает сильное действие на определенный тип мужчин. Четыре коммивояжера пытались угнаться за ней, и обломки «Форда Сьерра» украсили собой ограждение и опоры моста на протяжении шестидесяти километров вдоль автострады.

Она доехала до перекрестка и зашла в забегаловку под названием «Беспечный едок» рядом с автосервисом. Там было почти пусто. За стойкой официантка скучно вязала носок, а кучка байкеров в черной коже, огромных, волосатых, вонючих и крутых, столпились в углу вокруг еще одного черно-кожаного собрата, который был еще выше их ростом. Он полностью погрузился в игру, стоя перед устройством, которое в дни иные показывало бы комбинации плодов и ягодок, но теперь было оснащено монитором и названием «Викторина “Эрудит”».

Из угла доносились реплики примерно следующего содержания:

– Это D! Жми D – у «Крестного отца» точно больше «Оскаров», чем у «Унесенных ветром»!

– «Марионетка»! Сенди Шоу! Это ее песня, чесслово, чтоб мне сдохнуть!

– 1666!

– Да иди ты, недоумок! Это Большой пожар! А чума была в 1665-м!

– Жми B: Великая Китайская стена – не одно из семи чудес света!

Тем было четыре: «Поп-музыка», «Спорт», «События в мире» и «Разное». Высокий байкер, не снявший шлема, жал на кнопки, не обращая ни малейшего внимания на советчиков. Во всяком случае, он неуклонно выигрывал.

Красная наездница подошла к стойке.

– Чашку чая, пожалуйста. И сэндвич с сыром, – сказала она.

– Одна едете, дорогуша? – спросила официантка, выставив на стойку чашку с чаем и тарелку с кусочком чего-то белого, сухого и твердого.

– Жду друзей.

– А-а, – приглушенно отозвалась официантка, откусывая шерстяную нитку. – Ну так лучше ждите здесь. На улице – просто ад.

– Нет, – ответила она. – Пока еще нет.

Она выбрала столик у окна, откуда хорошо было видно стоянку, и стала ждать.

До нее доносились голоса викторин-эрудитов.

– А вот, новый пошел: «Сколько раз Англия официально была в состоянии войны с Францией с 1066 года?»!

– Двадцать? Ну щас! Двадцать тебе… Ух ты. Ну, никогда бы…

– Война Америки с Мексикой? Знал ведь. Июнь 1845 года. D! Видишь – говорил я тебе!

Самый высокий, если не считать играющего, байкер по прозвищу Боров (192 см) шепнул самому низкорослому из них, Жирняку (188 см):

– А куда делся «Спорт»? – На костяшках пальцев у него была татуировка: на одной руке LOVE (любовь), на другой – HATE (ненависть).

– Да это случайный, чтоб его, выбор, так, что ли? Это у них все на микрочипах. У них там, может, мильон разных тем в памяти. – У этого на костяшках было написано FISH (рыба) на одной руке, и CHIP (чипсы) – на другой.

– «Поп-музыка», «События в мире», «Разное» и «Война». Просто я «Война» раньше не видал. Потому и говорю, – Боров громко хрустнул пальцами, потянул за колечко на банке с пивом, опрокинул полбанки в глотку, рыгнул без задней мысли и вздохнул.

– Жаль, что у них мало вопросов из этой гребаной Библии.

– Чего? – Жирняк никогда не подозревал в Борове эрудированности по части библейских вопросов.

– Да это… помнишь заварушку в Брайтоне?

– А то! Тебя еще по Би-би-си показывали, в «Криминальной хронике», – ответил Жирняк, и в голосе его звучала зависть.

– Ну и пришлось мне ошиваться в отеле, где мамаша работала, помнишь, нет? Ты-РИ месяца! А читать-то нечего, только какой-то шибздик по имени Гидеон забыл в номере Библию. Ну, так вот прямо в уме и оседает.

На стоянку въехал еще один мотоцикл, сияющий черной как смоль краской.

Дверь открылась, и сквозь комнату пронесся порыв холодного ветра. Вошел мужчина с черной бородкой, с ног до головы одетый в черную кожу, подошел к столику, за которым сидела женщина в красном, и сел рядом с ней, и байкеры рядом с эрудит-машиной вдруг заметили, как им захотелось есть, и отрядили Скунса в поход за едой для всех, кроме того, что играл, потому что он ничего не сказал, только продолжал нажимать кнопки, безошибочно находя правильные ответы, и выигрыш его копился в поддоне на дне автомата.

– Последний раз мы виделись в Мейфкинге, в Трансваале, – сказала Красная. – Как дела?

– Много работы, – ответил Черный. – В основном в Америке. Краткие турне по всему миру. Убиваю время, в общем.

– Это что такое значит, что у вас нет пирогов с мясом и почками? – спрашивал у стойки потерпевший афронт Скунс.

– Мне казалось, что у нас они есть, но, видимо, кончились, – ответила официантка.

– Забавно, что мы наконец собрались все вместе, – сказала Красная.

– Забавно?

– Ну, сам знаешь. Когда тысячи лет год за годом ждешь одного главного дня, и он наконец наступает. Это как ждать Рождества. Или дня рождения.

– У нас нет дня рождения.

– Я же не говорила, что есть. Я сказала, на что это похоже.

(– Если честно, – призналась официантка, – у нас, похоже, вообще все закончилось. Есть только вот этот кусок пиццы.

– С анчоусами? – мрачно спросил Скунс. Никто из их компании терпеть не мог анчоусы. Или оливки.

– Да, дорогуша. С анчоусами и оливками. Возьмете?

Скунс печально покачал головой. Когда он вернулся в игру, в желудке у него урчало. Большой Тед легко выходил из себя, когда хотел есть, а когда Большой Тед выходил из себя, доставалось всем.)

На мониторе появилась новая тема. Теперь вопросы делились на такие категории: «Поп-музыка», «События в мире», «Голод» и «Война». Байкеры, по всей видимости, имели существенно меньшее представление о голоде, который вызвал недород картофеля в Ирландии в 1846 году, недород всего в Англии в 1315 году, и недород травки в Сан-Франциско в 1969 году, чем о Войне, но игрок неизменно зарабатывал высшие очки под аккомпанемент жужжания, бряцания и звона, с которым машина время от времени срыгивала фунтовые монеты в поддон.

– Переменчивая здесь, на юге, погода, – сказала Красная.

Черный, прищурясь, поглядел на сгущающиеся тучи.

– А мне нравится. Вот-вот будет буря.

Красная посмотрела на ногти.

– Это хорошо. Без хорошей бури совсем не то. Не знаешь, далеко нам ехать?

Черный пожал плечами.

– Пару сотен миль.

– Я почему-то думала, дальше. Столько ждать, а ехать всего пару сотен миль.

– Не важно, сколько ехать, – сказал Черный. – Важно прибыть на место.

Снаружи послышался рев. Такой рев издает мотоцикл, когда у него не работает выхлоп, не отрегулирован мотор и течет карбюратор. Даже не нужно было видеть этот мотоцикл, чтобы представить себе клубы черного дыма, которыми он окутывался на ходу, пятна масла, расплывающиеся на асфальте, и хвост из болтов, винтиков и прочих мелких деталей, усеивавших дорогу позади.