Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

— Какой алтарь?

— Ты что, не видел? На втором этаже, самая большая. Интересно, но этот алтарь вообще единственный предмет во всем особняке.

— Я туда не заходил, — удивленно заметил Эльбер. — А в честь какого бога алтарь?

— Я не поняла, посмотри сам.,

Впрочем, определить, что за божеству поклоняется неизвестный создатель алтаря, оказалось затруднительным для Эльбера точно так же, как и для Сони. Оно было вырезано из дерева, однако не походило ни на одно, сколько-нибудь им знакомое, и изображено было в виде старца в богатых длиннополых одеждах, с причудливым украшением на голове и свитком в руках. Круглое плоское лицо с бородкой клинышком взирало на них странными, удлиненными узкими глазами из-под полуопущенных век.

— Что-то кхитайское, — вслух подумала девушка, — ты не находишь? Эти лисьи глаза… и косичка…

Возле ног старца стояли идеально подобранные букеты живых цветов на высоких стеблях. Все вместе производило впечатление утонченной простоты и скрытого величия.

— И письмена, — добавил Эльбер, — это какие-то иероглифы, но не как в Стигии, да и на кхитайские не очень похоже, если приглядеться. Подожди-ка, я ведь где-то видел такого, только поменьше… — он изо всех сил старался вспомнить, но так и не смог. — В общем, если тебе здесь нравится, место подходящее. О, гляди, — он посмотрел в окно, — Эйнацир явился. Возле ворот топчется, денег ждет, а в сад зайти опасается. Пошли, побеседуем с ним.

Они вместе покинули дом, и Соня с полчаса, если не больше, яростно торговалась с оценщиком, в конце концов убедив его сойтись на трети первоначальной стоимости особняка, но даже и от этой ничтожной суммы она умудрилась выделить для первого раза лишь — только часть.

— Если за седмицу с нами ничего не произойдет, мы продолжим разговор, — заявила она, — ведь каждому известно, что здесь творятся нечистые дела и всякие странности!

— Это неправда, — робко пытался возражать Эйнацир, — дом несколько раз освящали жрецы и изгнали всех демонов.

— Ты в это и сам не веришь. Бот ведь, предпочитаешь беседовать посреди улицы, а за ворота на два шага ступить боишься! — возмутилась девушка столь наглой ложью.

Эйнацир не нашелся, что бы на это возразить, и поспешил удалиться прежде, нежели новые владельцы злосчастного особняка вообще не передумали его приобретать и не сорвались с крючка.

Возвратившись в ту же самую комнату с алтарем, Соня замерла на пороге: совсем недавно совершенно голый пол был застелен тростниковыми циновками, на одной из которых стояло деревянное блюдо с ароматно пахнущей, только что приготовленной рыбой и всевозможной зеленью.

— Э… это как понимать? — обратилась она к Эльберу, который стоял возле нее, точно Так же раскрыв рот от удивления.

— Придумай вопрос попроще, — отозвался тот, — будь я проклят, если знаю.

Невозмутимый бог с лисьими глазами, казалось, усмехался, взирая на их недоумение.

— Ну, тогда давай понимать как любезное приглашение к трапезе, — решительно заявила Соня, опускаясь перед блюдом на циновку. Ход ее рассуждений был весьма прост: или их решили отравить, или же проявить гостеприимство. Во втором случае отказ от еды и подозрения в свой адрес загадочный некто воспримет как личную обиду, а ссориться с тем, кого не видно, не стоит. Поэтому девушка решительно взялась за рыбу, а Эльбёр, немного поколебавшись, последовал ее примеру. Покончив с трапезой, Соня поинтересовалась:

— Убирать то, что осталось, мы сами должны или оно исчезнет так же, как появилось?

— Ну откуда мне-то знать? — сказал Эльбер. — Давай посидим и подождем, может, что-то прояснится.

Однако никакой ясности они не дождались по очень простой причине: не прошло и нескольких минут, как оба одновременно погрузились в сон. «Все-таки оно нас отравило», — обреченно успела подумать девушка, и это была ее последняя мысль, потому что перед глазами все поплыло, и затем наступила полная темнота.

Очнулась она глубокой ночью, лежа в той же комнате на циновке рядом с Эльбером, и сразу все вспомнила. Радость от того, что она все еще вообще жива, сменилась тревогой за своего спутника — тот, в отличие от Сони, продолжал лежать совершенно неподвижно, однако, когда она потрясла его за плечо, пошевелился и сел.

— Что?.. Где мы?

— У тебя дома, — зевнув, сказала Соня, глядя на маленькие мерцающие огоньки возле алтаря: приглядевшись, она поняла, что изысканные букеты сменились тлеющими высокими палочками благовоний, источающими воистину божественный, хотя и не очень сильный аромат.

— А, да. Кажется, вспомнил, — согласился Эльбер, протирая глаза. — Мы что, спали?

— Да. По-видимому, дело обстоит именно так…

В комнате стало светлее: неожиданно в углу загорелся маленький фонарик со свечой внутри, и в его свете Соня разглядела, что одета вовсе не так, как явилась сюда: красивое платье, к сожалению, разорванное в саду прошедшим днем, сменилось довольно удобными штанами и курткой из тонкой серой ткани, без единой застежки, но с довольно длинным, дважды обвязанным вокруг тела и затянутым на животе поясом. Примерно так же выглядел и Эльбер.

Переведя взгляд на ноги, она обнаружила на своих ступнях мягкие тапочки-носки с отделением для большого пальца.

Ничего подобного Соня никогда не носила и даже не видела ни в одной из хайборийский стран, но тут же поняла, что это действительно удобная штука, в которой можно ходить легко и бесшумно, в точности как босиком, однако уменьшив риск даже в полной темноте чем-нибудь поранить ногу.

Пока она изучала сей странный наряд, Эльбер тоже оглядывал себя, обнаружив, что Широкие вверху штаны, натянутые на него, имеют зауженную голень, а штанины отделены друг от друга и сшиты вместе лишь в верхней части таким образом, что правая глубоко запахнута за левую.

— Бара, — произнес он задумчиво, — а ты точно уверена, что мы вообще в Немедии и все это не сон?

— В таком случае, нам мерещится одно и то же, — сказала Соня, — а в Немедии мы или нет, понятия не имею. Но если подобное будет продолжаться, очень скоро мы станем готовыми обитателями дома для умалишенных. Если вообще выживем. Ты хоть понимаешь, что если нас обоих кто-то смог переодеть с ног до головы, переворачивая, как бревна, а мы ничего не чувствовали, то уж убить-то могли запросто?!

Она в ужасе сунула руку под куртку и перевела дух, только удостоверившись, что талисман Элгона все еще при ней.

— Это верно, — мрачно. согласился Эдьбер.

— А ведь я сплю, как кошка, мгновенно просыпаясь от малейшего шороха, — продолжала девушка, — меня этому с юности обучили в совершенстве! Мать Рысь, что же со мной такое творится?

— С твоими способностями ничего не случилось, — заверил ее Эльбер, — просто нам подмешали что-то в еду.