Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

— Я побывала в ЭлменТейте, Ютен.

— Знаю, — понизив голос, кивнул граф.

— Я сделала то, чего ты хотел, и вернулась не с пустыми руками.

Он снова склонил голову.

— Не сомневаюсь.

— Вот, — Соня потянула цепочку и показала ему талисман.

— Не надо, — покачал головой Ютен, — не сейчас.

— Почему? — не поняла девушка.

— Не время и не место. Подожди, пока наступит момент, достойный таинства. Эта вещь — слишком великая ценность, она станет жемчужиной коллекции, которую я собирал долгие годы.

— Коллекции? Но, Ютен, талисман Элгона вовсе не вещь. Он сам — таинство и чудо. Ключ. Разве ты этого не понимаешь? Ты послал меня не за древней красивой безделушкой, и я… вполне сумела это оценить. Но камея подобна обоюдоострому мечу…

— Как почти всякий предмет в руках человека. Резцом скульптора можно убить, и в бокал прекрасного вина всыпать яд.

— Верно. Вот я и хочу определиться сразу. Камею я получила из рук королевы Маргиад. Она доверила ее мне. А я пока не чувствую, что непременно должна отдать талисман тебе. Прости, но…

Соня высказала, наконец, то, что собиралась, и теперь ждала гневной реакции графа, но тот снова кивнул.

— Разумеется, ты вправе решать сама. Оставь ее у себя, — на его красивом лице не отразилось и тени недоброжелательности или разочарования. — Никого нельзя насильно заставить принести дар.

— Но разве ты не желал ее получить? — девушка почувствовала себя совершенно сбитой с толку. Откровенно говоря, она рассчитывала, что Ютен примется убеждать отдать ему камею и преуспеет в этом, развеяв все ее сомнения. А он и не думал делать ничего подобного.

— Соня, ты не права, — вмешался Эльбер, встав, как и ожидала девушка, на сторону Ютена. — Талисман по праву принадлежит графу.

— По какому еще праву? — спросила Соня, взглянув ему в глаза.

— Не спорь с дочерью Рыси, Муонг, — жестко произнес Ютен, — она посвященная и равна мне. Она сама знает, что делает и почему поступает именно так. Если ее внутренний голос противится решению, желательному для меня, значит, я должен смириться и принять это как знак судьбы.

Подобное смирение было убедительнее любых доказательств.

Девушка заколебалась еще больше. В действительности, если говорить о внутреннем голосе, сейчас ей как раз хотелось вручить камею графу и покончить со всем этим.

— Мы разрешим спор друг с другом и… с самими собой, — Ютен проницательно посмотрел на Соню своими черными, совершенно дарфарскими глазами, — но не сейчас. Нам некуда торопиться, и нечего делить. Оставим это! Эльбер, с Соней мы неплохо знакомы, а вот о тебе мне судить труднее. Мы видели образ Белого Воина, но не знали, кто ты. Не правда ли, наша встреча совершенно поразительна? Кровь моей черной прародительницы упала на хайборийскую холодную землю и дала плоды. А ты, должно быть, оставил после себя в Дарфаре таких же необычных людей, каким кажусь я в Асгарде. Так сбывается пророчество о смешении народов, и я рад этому. Ну, друзья мои, что же теперь? Вы прошли не одну землю, и видели повсюду нескончаемую войну, огонь, злобу, мор и голод. Я не имею возможности лицезреть это воочию, бури обходят Асингалек стороной, но знаю, что конец уже близок…

— Впрочем, я хотел спросить о другом, — граф внезапно прервал свою мысль, которую начал было развивать. — Эльбер, кем ты себя считаешь?

— Я актер и гладиатор, — не задумываясь, ответил бритунец.

— А воин, охотник и все прочее — уже потом?

— Да.

Кажется, Ютен остался доволен подобным ответом.

— Хорошо, когда человек легко может определить, кто он есть. Я заметил, ты весьма заинтересовался, когда я заговорил о своей коллекции. Что нам мешает прямо сейчас взглянуть на нее? Пойдемте!

— Приглашение касается и меня? — поинтересовалась Соня.

— Безусловно.

Одна из верхних комнат замка была отведена под хранилище.

Оглядевшись, девушка увидела великое множество стигийских и дарфарских амулетов, украшений, статуэток и масок, изображавших различные божества и духов; граф с наслаждением пересказывал историю каждого предмета, и она быстро почувствовала усталость, а конца повествованию все не было. Кроме того, Соне никак не удавалось избавиться от ощущения нарастающей тревоги, словно она попала в логово неизвестного зверя, который пока отсутствует, но должен вот-вот появиться.

— По-моему, дочь Рыси, ты неуютно себя здесь чувствуешь, — заметил Ютен.

— Душно, — отговорилась девушка. — А так ничего.

— Сейчас ты можешь спокойно отдохнуть. Это помещение будет в твоем распоряжении в любой момент, стоит тебе только пожелать сюда вернуться.

— А я могу еще задержаться? — с надеждой спросил Эльбер и, разумеется, получил это разрешение.

Соня позволила себе дальше здесь не присутствовать. С нею в самом деле творилось что-то неладное: она едва держалась на ногах, голова просто раскалывалась от непривычной боли.

Фигурки богов и маски двоились в глазах и, казалось, строили немыслимые рожи, глядя на нее выпуклыми обсидиановыми очами. Ей хотелось только одного — немедленно вырваться из хранилища и, не оглядываясь, бежать от него подальше.

Она рухнула в постель, широкую, но казавшуюся маленькой в очень просторной и прохладной комнате, отведенной для гостей, и проспала до утра, судорожно сжимая в руке камею Элгона, словно та могла ее защитить.

Эльбер, напротив, до рассвета не сомкнул глаз, совершенно очарованный собранием Ютена, и граф оценил его внимание.

— Женщине-рыси трудно вместить тайную силу этих вещей, которую не каждый способен выдержать, — объяснил он. — Но ты — совсем другое дело. Актер и гладиатор… пожалуй. Но не только. Ты сам себя до конца еще не изведал.

— В племени Мбонго я научился делать украшения из дерева и кости, — сказал бритунец, не в состоянии оторваться от сокровищ Ютена и пропустив последние слова графа мимо ушей. — Я не маг, и в них не было того, что ты называешь силой, просто это было очень красиво.

— Ты и в самом деле не маг. Ты нечто гораздо большее, — отозвался Ютен. — Хочешь поговорить об этом? Я с огромным почтением отношусь к дочери Рыси, но даже хорошо, что она сейчас нас не слышит, — граф подошел к двери и запер ее изнутри. — Наверное, ты полагаешь, что камея, которую вы принесли из Элментейта, и есть тот самый талисман, за коим я отправил Соню? И в этом кусочке древнего камня заключена надежда на спасение Хайбории?

— А как же иначе? Я сам видел город Сына Света, открывшийся перед Соней в гробнице Ваофула в Стигии.

— Но ты не входил в этот город. Вы только стояли у порога. Ты видел, верно, но не ведаешь, что именно. Второй Элментейт — это город-убежище. Кое-где на земле существуют подобные особые места, неуязвимые во времена разгула сил зла, в которых могут укрываться избранные, чтобы затем положить начало новому бытию новых людей. Хранители Знаний, тайные властители Хайбории. Есть, например, гора в Кхитае и тот самый Дом Тысячи Светильников, о котором я тебе уже упоминал. Туда не решился проникнуть ни один завоеватель, даже когда все окрестные храмы были осквернены и разграблены, хотя для этого, казалось, не возникало никаких преград. Речь идет об одном из таких убежищ. До этого момента тебе было все понятно?