Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

Собственный отчаянный вопль разбудил ее, и Соня с невероятным облегчением обнаружила, что по-прежнему находится в хижине Муонга и лежит, покрытая с ног до головы ледяной испариной, дрожа всем телом и выбивая зубами настоящую дробь.

Сон был таким ярким и реальным, как никогда прежде.

— Бара? — встревоженно окликнул ее Муонг. — Что с тобой?

Ничего, — выдавила девушка, чувствуя себя виноватой за то, что разбудила его: человек только-только сумел заснуть, вопреки терзавшей его боли, и вот, пожалуйста… — Мне приснился кошмар,

— Ты так кричала… ты хоть запомнила свой сон?

— Да… я была в Городе, — Соня не видела никакого смысла врать Муонгу и подробно рассказала ему обо всем, что испытала, вплоть до последнего момента, когда оказалась сброшенной в яму.

— Там действительно очень глубоко, около ста локтей, — вдруг сказал Муонг. — Туда сбрасывали преступников… Если кто-то даже и не разбивался насмерть, все равно жить ему оставалось недолго: яма связана с океаном и с наступлением прилива до краев заполняется водой, ее замшелые стены буквально усеяны крабами.

— Откуда ты все это знаешь? — изумилась Соня.

— Я спускался до самого дна, воспользовавшись прочно сплетенными лианами. И вообще, я излазил все развалины Города вдоль и поперек: я побывал там несколько раз. А вот откуда знаешь ты? Точнее, чем ты это только что сделала, описать невозможно, надо видеть все своими собственными глазами, чтобы так рассказывать.

— Я видела сон, — повторила девушка. — Только что. И прежде тоже — он часто повторяется. Это началось еще в Хайбории, и с тех пор не дает мне покоя. Сын Света…

Мужчина так резко дернулся, что Соня испугалась, как бы такими движениями он не повредил себе, и действительно, тут же он, не сдержавшись, громко застонал, задохнувшись от боли.

— О боги, Муонг, — от жалости к нему у девушки сжалось сердце, — осторожнее!

Переждав приступ, он вновь заговорил:

— Ничего, — голос его звучал слабо и глухо, — не обращай внимания. Значит, ты слышала о Сыне Света. Кто тебе рассказал? Я был уверен, что вазунгу не знают о нем.

— Мне ничего неизвестно относительно других вазунгу, — заметила Соня. — Во всяком случае, четверо моих спутников, с которыми мы пересекли Стикс, и даже наш проводник, вызвавшийся отвести нас в Город, никогда о нем не упоминали.

— Что случилось с проводником?

— Он исчез, бросив нас в джунглях. Думаю, он просто сбежал, — сообщила девушка, — и после этого мы уже были обречены. А ведь мы хорошо ему заплатили. Довольно подло с его стороны было так с нами поступить, Ты не находишь?

Муонг издал короткий смешок и поморщился.

Соня снова положила ему руку на живот, стараясь легкими прикосновениями успокоить боль.

— Ни один так называемый проводник, вызывающийся сопровождать охотников за сокровищами, на самом деле не знает дороги в Город. Все они ловко лгут, надеясь на щедрую награду этих наивных простачков, а потом преспокойно поворачивают обратно, зная, что с них никто никогда не спросит за это. Некому будет спрашивать: еще ни один одержимый вазунгу не вернулся назад, все стали жертвами леса.

— Меня предупреждали, что такое может случиться, — кивнула девушка, — и, между прочим, упоминали, что помочь мне достигнуть цели сможет только Белый Воин. Но кто этот Белый Воин, я тоже не знала и поняла только, что найти его столь же трудно, как и сам Город. Тем не менее, как видишь, я нашла тебя. Может быть, тебе неизвестно, но есть люди, которые считают тебя новым воплощением Сына Света, и даже такие, кто полагает, что он вообще не умирал и не подвержен старости, живет до сих пор, но носит другое имя.

— К сожалению, в этом нет ни капли правды. Сына Света жрецы убили семьсот лет назад, — произнес Муонг. — Он был слишком опасен для них, чтобы ему позволили жить и умереть собственной смертью. Его сбросили в ту самую яму, которая так напугала тебя во сне.

— Ужасно, — проговорила девушка, содрогнувшись.

— Кто, все-таки, рассказал тебе о нем? — настойчиво спросил Муонг.

— Его последователи. Представь себе, такие существуют. Ведь Город имеет выход к морю, и еще семьсот лет назад вазунгу там побывали.

Им было известно, что властитель Города, носившего славное имя Элментейт, является великим жрецом некоего Единого Бога, перед которым равны все племена и народы, и были люди, коих так вдохновило это учение, что они пытались распространить его, но у них ничего не вышло.

Их преследовали и убивали жрецы всех богов. До тех пор, пока сама память об Элментейте полностью не угасла. Во всяком случае, так считалось.

И только один совсем небольшой магический орден продолжал хранить старинное предание.

И вот, жрец этого ордена отыскал меня, поведал мне все, что знал сам, а потом сообщил, что ему открылось, будто бы именно я смогу доставить в Хайборию талисман Сына Света, хранящийся где-то в руинах Элментей-та.

Он носил его возле сердца… и успел спрятать, когда понял, что его убьют.

Оказавшись в руках Ордена, талисман явит свою силу!

— Единый Бог — единый народ… — закончила она. — Муонг, Хайбория гибнет, разрываемая на части в бесконечных войнах, и остановить этот ужас невозможно. Люди же Ордена надеются хотя бы попытаться…

— Почему ты решила, что Белый Воин — это я?

— А что, здесь есть другие, подобные тебе? Я что-то не заметила.

— Но кроме Детей Змеи меня никто не видел!

— Жрецы того ордена, о котором я тебе только что рассказала, — они видели. Как и меня. Им это открылось.

— В таком случае, они очень сильны…

— Не вполне. Они о многом догадываются, многое способны предчувствовать, но ничего не знают наверняка и пребывают в вечных сомнениях.

— Но они знают имя Города. Это о чем-то говорит!

— Да. Охотники же за сокровищами всегда говорят просто — «Город», и он им интересен только тем, что там, будто бы, сокрыты несметные богатства. Кое-кто пытался подобраться к нему со стороны моря, но все корабли разбиваются о рифы… и со стороны суши, но такие смельчаки погибали тоже. Перед тем, как самой сюда отправиться, я старалась разузнать как можно больше, чтобы выбрать путь, и предпочла все-таки сушу. Я присоединилась к группе из четырех охотников, они согласились взять меня с собой, и мы двинулись в путь. Все остальные погибли, а меня ты спас.

— А мы шли морем шесть зим назад, — сказал Муонг. — И из всей команды тоже выжил один я, а сначала нас было около полусотни.

— Ваш корабль разбился, как все остальные?

— Да, разразилась страшная буря, и его швырнуло на скалы. Кто не погиб сразу в волнах, оказался выброшенным на берег, и я в том числе. Мои товарищи умирали один за другим, последний покончил с собой… он сошел с ума, в последние дни все время только трясся и плакал, и наконец перерезал себе горло.