Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

Знахарь обрадовался, часто закивал и закурил свою трубку, наполнив хижину горьковатым дымом мтупаегу.

— Бара уводить Муонг. Идти домой, — заговорил он снова.

Видимо, старик полагал, что любовь Сони способна помочь Муонгу преодолеть душевную боль и заставить вернуться туда, откуда он пришел.

— Он не доверяет мне, — печально сказала девушка, — Я — вазунгу, а он считает себя Мбонго. И он не любит меня. Он даже не хочет говорить со мной…

Нганга внимательно выслушал то, о чем она попыталась ему рассказать.

— Время, — произнес он наконец. — Сейчас — нет. Другая луна — ждать, — он жестом показал, что Соня свободна и может возвращаться к своему мужу.

Она направилась к выходу, но внезапно остановилась.

— Нганга! Что такое — «нагхада»? — это было то слово, которое произнес Муонг в ответ на вопрос вождя, почему он хочет в одиночку сразиться с леопардом, и оно не давало Соне покоя.

— Муонг — говорить часто. Нганга — знать. «Нагхада» — честь, — с гордостью пояснил знахарь.

Любимое слово Белого Воина, так часто повторяемое, что старик запомнил его среди немногих отвлеченных понятий.

Честь, вот оно как…

Мвиру хотел знать, что заставляет лучшего охотника идти на безумный риск, и согласился, что «нагхада» — достойный для этого повод.

Он ведь вернулся с охоты с пустыми руками и должен был восстановить свою честь. Дурацкая, неуместная Сонина шутка бросила человека в когти леопарда…

Теперь можно раскаиваться сколько угодно, а Муонг будет Лежать, кусая серые, растрескавшиеся от жара губы.

Когда девушка вернулась в хижину, ей было неловко даже смотреть на Муонга, но тот, за прошедшие дни начавший чувствовать себя немного лучше, спросил:

— О чем Нганга говорил с тобой?

— О тебе, — честно призналась СонЯ, — он… сказал, что у тебя все будет хорошо.

— Он сказал, чтобы ты хоть наизнанку вывернулась, а убедила меня покинуть племя, — возразил Муонг. — Что я, не знаю, что старик мечтает об этом чуть ли не с первого дня моего появления здесь? Так что не трудись врать.

— Но он хочет этого потому, что уверен — так будет лучше для тебя.

— Я сам знаю, что для меня лучше, Бара. И хватит об этом. Я тебе уже говорил: мой дом — здесь.

— Ну ладно, ладно, — успокаивающе улыбнулась Соня, заметив, как неприятно взволновала его эта тема. — Не расстраивайся, я же не потащу тебя в Хайборию силой.

Муонг прикрыл глаза. Он был очень слаб, но непрекращающаяся боль не позволяла ему заснуть.

— Бара, — через некоторое время позвал он, — поговори со мной.

— Тебе не стоит много разговаривать, — сказала девушка. — Нганга принес отвар из трав. Попей, тебе будет легче. И вздремни, это лучшее лекарство…

— Потом, — мужчина взял ее руку и положил себе на живот, прямо на страшный шов. — Так… хорошо. — Его губы тронула измученная улыбка. — Просто сиди и не двигайся.

Соня не подчинилась, начав осторожно гладить его живот и грудь.

— Ничего, Муонг, скоро ты встанешь на ноги, — пообещала она. — Знаешь, я очень испугалась, когда с тобой случилась беда. Ведь это я виновата, что ты пошел на леопарда в одиночку.

— Никто не виноват, я сам поступил как последний идиот, — возразил он. — Ты умеешь петь, Бара?

— Вообще-то не очень, — призналась Соня, удивленная столь странным вопросом. — Никогда особенно этого не любила.

— Мне трудно это понять… Вот Глария умела. Когда я на тебя не смотрю, Бара, мне кажется, что ты — это она.

— Глария? Кто это?

— Самая прекрасная женщина на земле. Вот только я ей не нужен.

— Может быть, ты ошибаешься, — попыталась успокоить его Соня, — и в эту минуту она тоже думает о тебе.

— Нет. Она давно забыла о моем существовании.

— Муонг… ты оказался здесь — из-за нее?

— В некоторой степени, — он не стал спорить. — Ну… были и другие причины тому, что я стал охотником за сокровищами, наемником немедийского короля. Честно говоря, тогда мне было наплевать на собственную жизнь. Шесть зим назад…

По листьям продолжал однообразно шуршать дождь.

Соня ждала продолжения, но мужчина молчал, и она не сразу поняла, что Муонг наконец заснул.

Впервые за время, прошедшее с момента трагедии, его дыхание стало тихим и ровным, а не поверхностным и частым, словно у запутавшейся в силках птицы.

Девушка тоже задремала, и ей приснился Город.

На крутом обрыве над океаном она увидела огромную, поражающую своим величием крепость-дворец из кораллового известняка.

Соня не поняла, как это произошло, но она отчего-то находилась внутри этого сооружения, крышу которого унес ветер, и поэтому растительность уже давно заполонила дворы, залы, коридоры и многочисленные комнаты. На облупившейся штукатурке кое-где сохранился богатый орнамент, а в дверных проемах

— украшенные вычурной резьбой рамы. От самой воды к главному входу во дворец-крепость вела широкая лестница, над которой бесшумно порхали огромные бабочки с яркими крыльями, а по разрушенным ступеням сновали юркие ящерицы.

Там, где прежде были цветущие фруктовые сады, успели вырасти вековые баобабы, а в канавах, по которым некогда журчала холодная вода, вовсю квакали лягушки.

Соня продвигалась дальше, осторожно ступая и прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов.

Она попала в огромный зал, перегороженный на квадратные отсеки висячими стрельчатыми арками, поддерживаемыми коралловыми колоннами.

Потолок каждого из таких отсеков представлял собой идеальную полусферу, где местами еще можно было угадать полустертый изящный орнамент.

Но из щелей лезла трава, а белый известняк потемнел из-за обосновавшихся на нем коричневых и красных лишайников; кое-где бархатный мох придавал ему чуть зеленоватый оттенок.

Но воздух здесь был отчетливо-голубым, красные и зеленые тона проступали через синеву, белые колонны иногда вдруг тоже казались небесно-голубого цвета.

Все это было завораживающе прекрасно, но Соня ни на миг не забывала, зачем пришла, и потому продолжала переходить из одного зала в другой в поисках того самого места, где, по преданию, Сын Света оставил свой драгоценный талисман.

Выйдя в один из дворов, она едва успела остановиться: здесь трава так искусно замаскировала глубокую яму среди развалин, что Соня едва не угодила в нее.

Но вместо того, чтобы попросту обойти опасное место и продолжить путь, девушка встала на колени и наклонилась над зияющей чернотой.

Интересно, подумалось ей, какая здесь глубина?

Соня подобрала небольшой камешек, бросила его в яму и принялась считать.

Она досчитала до тридцати, когда далекий тихий всплеск возвестил о том, что камешек достиг дна ужасного провала, и собралась было подняться, но тут кто-то с силой толкнул ее в спину, и девушка, не удержавшись на краю бездны, с криком полетела вниз, во тьму…