Синтия Хэнд - Неземная [litres]

Мама наклоняется вперед и берет меня за руки. Ее глаза больше не сверкают, а радужки такие темные, что кажутся почти фиолетовыми.

– Клара, послушай меня. Тебе бы не дали задания, которое тебе не по зубам. Но чтобы его выполнить, тебе придется отыскать скрытые внутри силы и стать лучше. Ты была рождена для этой цели. И Кристиан не какой-то случайный мальчик, с которым тебя невольно свела судьба. Для всего есть причины.

– Думаешь, Кристиан совершит что-то важное, например, станет президентом или найдет лекарство от рака?

– Он очень важен, – улыбнувшись, говорит она. – И ты тоже.

Как же мне хочется ей верить.

Воскресным утром мы едем в Титон-Виллидж – огромный знаменитый горнолыжный курорт, который расположен в нескольких километрах от Джексона. Джеффри дремлет на заднем сиденье автомобиля. Мама выглядит усталой, скорее всего, из-за работы по ночам и чересчур серьезных разговоров с дочерью в предрассветные часы.

– Нам нужно свернуть перед Уилсоном? – спрашивает она, вцепившись в руль и прищурившись, словно солнце слепит ей глаза.

– Да, направо, на триста восьмидесятую трассу.

– На триста девяностую, – не открывая глаз, говорит Джеффри.

Мама сжимает переносицу, несколько раз моргает, а потом кладет руки на руль.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

– Голова болит. На работе один проект идет не так, как мне хотелось.

– Ты много работаешь. Что за проект?

Она осторожно сворачивает на триста девяностую трассу.

– Куда теперь? – спрашивает она.

Я сверяюсь с распечатанными картами из «МапКвест» [21] MapQuest – американский картографический сервис. .

– Прямо, примерно километров восемь, курорт находится слева. Мы его не пропустим.

За следующие несколько минут мы проезжаем несколько ресторанов, деловых кварталов и ранчо. А затем вдруг открывается вид на горнолыжный курорт. Высокую, заросшую деревьями гору рассекают белые полосы трасс, а к самой вершине тянутся канаты подъемников. Все это выглядит нереально круто. Наверное, так же круто, как Эверест.

Джеффри садится, чтобы получше все рассмотреть.

– Какая клевая гора, – говорит он, словно не может дождаться момента, когда помчится вниз по склону. А затем смотрит на часы. – Поднажми, мам. Тебе обязательно плестись, как старухе?

– Тебе нужны деньги? – спрашивает мама, проигнорировав его замечание. – Я дала Кларе денег на инструктора.

– Мне не нужен инструктор. Просто хочется попасть туда до начала нового тысячелетия.

– Отстань, придурок, – возмущаюсь я. – Мы скоро туда доберемся. Осталось ехать чуть больше километра.

– А можете высадить меня? Я дойду быстрее.

– Вы оба, успо… – начинает мама, но тут машину заносит на льду.

Она жмет на тормоз, но мы, наоборот, набираем скорость и скатываемся с дороги. Под наши с мамой крики машина уезжает в кювет и врезается в сугроб у границы небольшого поля. Мама делает глубокий прерывистый вдох.

– Не ты ли говорила, что нам понравится зима? – напоминаю я.

– Прекрасно, – саркастично вздыхает Джеффри.

Он отстегивает ремень безопасности и открывает дверь. Машина зарылась в снег на метр. Он снова смотрит на часы.

– Просто замечательно.

– Ты что, опаздываешь на важную встречу? – спрашиваю я.

Он с отвращением смотрит на меня.

– О, так я угадала! – восклицаю я. – Ты с кем-то встречаешься. Как ее зовут?

– Не твоего ума дело.

Мама вздыхает и включает задний ход. Машина отъезжает сантиметров на тридцать, а затем шины начинают проскальзывать. Она пробует еще раз. Но ничего не меняется. Мы застряли. В сугробе. На виду у всего горнолыжного курорта. Разве может быть что-то более унизительное?

– Давай вылезу и подтолкну машину, – предлагает Джеффри.

– Подожди, – останавливает мама. – Кто-нибудь нас вытянет.

И как по сигналу, на обочине останавливается пикап. Из машины вылезает парень и идет к нам по снегу. Мама опускает окно.

– Так, так, так, что тут у нас? – спрашивает он.

У меня отвисает челюсть. Наклонившись, в окне показывается Такер с улыбкой от уха до уха.

Ох, это намного унизительнее.

– Привет, Морковка, – говорит он. – Привет, Джефф.

Он кивает брату так, словно они лучшие друзья. Джеффри кивает в ответ.

– Кажется, мы не знакомы, – улыбнувшись, говорит мама. – Я Мэгги Гарднер.

– Такер Эйвери.

– Ты брат Венди.

– Да, мэм.

– Нам не помешала бы помощь, – любезно говорит она, пока я съеживаюсь на сиденье, жалея, что не умерла.

– Я заметил. Сидите, я все сделаю.

Он устремляется к пикапу и возвращается с буксировочным тросом, который так быстро цепляет к нижней части нашей машины, словно делал это уже миллион раз. Подъехав поближе к нам, он прикрепляет трос к своему пикапу. А затем аккуратно вытаскивает нас на дорогу. И все это занимает у него от силы минут пять.

Мама вылезает из машины и жестом показывает мне сделать то же самое. Я смотрю на нее, как на сумасшедшую, но она не отстает.

– Ты должна поблагодарить Такера, – шепчет она.

– Мама.

– Выходи.

– Ладно.

Я вылезаю из машины и вижу, что Такер, опустившись на колени, отцепляет трос от своего пикапа. А затем смотрит на меня с улыбкой на лице, демонстрируя ямочку на левой щеке.

– Если ты вдруг не поняла, то именно мой ржавый пикап вытащил тебя из сугроба, – говорит он.

– Большое спасибо, – благодарит мама и многозначительно смотрит на меня.

– Да, спасибо, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.

– Не за что, – искренне говорит он, и в этот момент я понимаю, что при желании Такер может быть очаровательным.

– Передавай привет Венди, – просит мама.

– Обязательно. Приятно познакомиться, мэм.

Уверена, если бы на нем была ковбойская шляпа, он бы обязательно ее приподнял. Не говоря больше ни слова, Такер садится в пикап и уезжает.

Я провожаю его взглядом, а затем смотрю на гору, полностью переосмысливая все, что связано с катанием на лыжах.

«Но Кристиан – лыжник», – напоминаю я себе. Так что и я поеду кататься на лыжах.

– Какой приятный юноша этот Такер, – говорит мама, когда мы возвращаемся к машине. – Почему ты не рассказывала о нем раньше?

Пятнадцать минут спустя я стою на площадке, где ученики встречаются со своими инструкторами. Вокруг меня куча детишек в шлемах и защитных очках. Мне ужасно неуютно, и я чувствую себя космонавтом, собирающимся сделать первые шаги на чужой планете. У меня на ногах взятые напрокат лыжи и странные лыжные ботинки, которые плотно сжимают ногу, отчего моя походка кажется смешной. И не стоит забывать про другую лыжную экипировку, которую мама убедила меня надеть. Я отказалась от защитных очков, а «прелестную» шерстяную шапку засунула в карман куртки. И все равно от шеи и ниже мое тело так плотно обтянуто одеждой, что даже двигаться сложно, не говоря уж о катании. Мой инструктор, который должен был встретиться со мной в десять утра, опаздывает уже на пять минут. Поэтому мне остается лишь наблюдать, как мой противный братец легко, словно это не сложнее, чем сесть на стул, запрыгнул на подъемник и через несколько минут спустился со склона с таким мастерством, словно родился на сноуборде. А рядом с ним ехала какая-то блондинка. Жизнь – отстой. К тому же у меня замерзли ноги.