Синтия Хэнд - Неземная [litres]

– Извини, что опоздал, – раздается позади меня громкий голос. – Мне пришлось вытаскивать из сугроба каких-то калифорнийцев.

Я не верю своим ушам. Судьба не может быть настолько жестока. Повернувшись, я встречаюсь взглядом с голубыми глазами Такера.

– Им повезло, – говорю я.

Его губы дергаются, словно он изо всех сил пытается не рассмеяться. Похоже, у него хорошее настроение.

– Значит, ты вытаскиваешь разных идиотов из сугробов и потом учишь их кататься на горных лыжах? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Надо же как-то оплачивать абонемент.

– И у тебя это хорошо получается?

– Вытаскивать идиотов из сугробов? В этом я лучший.

– Ха-ха. Смешно. Нет… учить их кататься.

– Думаю, ты скоро сама это узнаешь.

Он начинает урок с того, как ставить лыжи, поворачиваться и останавливаться. При этом относится ко мне так, как к любому другому ученику, и это здорово. Я даже немного расслабляюсь. И стоит мне успокоиться, все кажется довольно простым.

Но потом он отправляет меня к движущемуся канату.

– Это не сложно. Ухватись за трос, и он потащит тебя вверх по холму. А как доберешься до вершины, просто отпусти его.

Судя по его словам, он считает меня идиоткой. Я неуклюже подбираюсь к полосе, которую, волочась по снегу, оставляет толстый черный канат. Потянувшись, хватаюсь за него руками. Меня тянет вперед, и я начинаю падать, но каким-то чудом умудряюсь выровнять лыжи, выпрямиться и доехать до самой вершины холма. По пути я украдкой оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, смеется ли надо мной Такер. Но это не так. Он напоминает судью на Олимпиаде, который готовится выставить оценку спортсмену. Или скорее парня, который скоро станет свидетелем ужасного несчастного случая.

На вершине холма я выпускаю из рук канат и стараюсь как можно быстрее убраться подальше, чтобы в меня не врезался тот, кто едет следом. А потом замираю на мгновение и смотрю вниз, на ожидающего Такера. Склон не крутой, и здесь нет деревьев, в которые можно врезаться, что очень успокаивает. Но пугает то, что спуск не заканчивается там, где ждет меня Такер. Он тянется вниз мимо подъемника, здания лыжной базы и маленьких магазинчиков, а затем упирается в парковку. И у меня перед глазами вдруг всплывает картинка, как я лежу под машиной.

– Ну же! – кричит Такер. – Снег не кусается.

Он думает, что я боюсь. Ладно, я боюсь , но от мысли, что Такер считает меня трусихой, мое тело наполняет решимость. Я аккуратно свожу носки лыж вместе, как он показывал мне, и устремляюсь вниз.

Холодный воздух ударяет мне в лицо и треплет волосы за спиной, словно знамя. Я переношу вес на одну ногу и медленно скольжу влево. Затем делаю это же с другой ногой и вырисовываю дугу вправо. Повторяя эти нехитрые движения, я качусь вниз с холма. Но через пару секунд решаю выровнять лыжи и набрать скорость, а затем вновь начинаю вырисовывать дуги. И у меня все легко получается. Когда я приближаюсь к Такеру, то распределяю свой вес на обе ноги, а затем развожу пятки шире, как он учил. И останавливаюсь. Проще простого.

– Может, попробуем по-другому? – спрашиваю я. – С прямыми лыжами?

Он смотрит на меня, сведя брови, и я понимаю, что его хорошее настроение испарилось.

– Что-то мне не верится, что ты впервые стоишь на лыжах, – говорит он.

Я удивленно смотрю в его нахмуренное лицо. Неужели он ожидал, что я разобьюсь на этом холме? Прежде чем возмущаться, решаю посмотреть на других новичков. Они напоминают стаю перепуганных утят и изо всех сил стараются не врезаться в друг друга, отчего кажется, что они мечутся по склону.

Мне следует соврать Такеру, сказать, что я уже каталась раньше. Это будет незначительная ложь. Но мне не хочется обманывать второго Эйвери на этой неделе.

– Мне попробовать еще раз?

– Да, – говорит он. – Скатись еще раз.

На этот раз он поднимается следом за мной, а во время спуска все время едет рядом. От этого я так нервничаю, что пару раз чуть не падаю. Но мысль, какое я испытаю унижение, облажавшись на глазах у Такера, помогает мне удержать равновесие. Когда мы добираемся до подножья, он предлагает подняться вновь, но в этот раз показывает, как скатиться со склона, держа лыжи параллельно, и этот способ нравится мне гораздо больше. Он более изящный. И веселый.

– За два года работы инструктором ты первая ученица, которая за час так ни разу и не упала, – говорит он, когда мы спускаемся в пятый раз.

– У меня отличная координация. Я раньше занималась танцами. В Калифорнии. Балетом, – объясняю я.

Он смотрит на меня, сузив глаза, словно не может понять, зачем мне врать о чем-то подобном. Ведь вряд ли я пытаюсь выпендриться. А может, он не в силах смириться с мыслью, что какая-то калифорнийская девчонка хороша в чем-то, кроме походов по магазинам.

– Ну, вот и все, – резко говорит он. – Урок окончен.

Он поворачивается к лыжной базе.

– А мне-то что теперь делать? – кричу я ему вслед.

– Иди к большому подъемнику, – отвечает он и уезжает на лыжах прочь.

Я уже несколько минут стою неподалеку от кресельного подъемника, на котором можно добраться до склона для начинающих, и наблюдаю, как в него садятся люди. Кажется, это достаточно легко. Жаль, что Такер такой придурок. Я бы не отказалась от нескольких советов по этому вопросу. Наконец решившись, я встаю в очередь. А когда подхожу ближе, сотрудник пробивает дырку в моем билете и спрашивает:

– Ты одна?

– Да.

– Одиночка! – кричит он в сторону очереди. – У нас здесь одиночка!

Мне становится невероятно неловко, и я жалею, что не надела очки.

– Отлично, – говорит парень у подъемника и машет кому-то рукой.

Когда через мгновение он указывает на меня, я подкатываюсь к нарисованной на снегу линии, выпрямляю лыжи и нервно оглядываюсь через плечо, на подплывающее ко мне кресло. Почувствовав сильный удар по ногам, я сажусь на подъемник, и он поднимает меня в воздух. А затем, слегка покачиваясь, проворно уносит вверх по склону. Я вздыхаю от облегчения.

– Все так ужасно, да?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, с кем сижу. И дыхание тут же перехватывает.

Я сижу на подъемнике с Кристианом Прескоттом.

– Привет, – выдавливаю я.

– Привет, Клара, – здоровается он.

Кристиан помнит мое имя. Мне действительно тогда приснился просто сон. Глупый, глупый сон.

– Хороший денек, чтобы покататься, верно? – спрашивает он.

– Да.

Сердце, как сумасшедшее, грохочет в ушах. Похоже, на подъемнике он чувствует себя как дома. На нем зеленая лыжная куртка, черные лыжные штаны, черная шапка и очки, сдвинутые на голову, а вокруг шеи обмотан пушистый шарф. Кажется, будто он сошел с рекламного плаката горнолыжного курорта. А его глаза на фоне куртки стали еще более насыщенного изумрудно-зеленого цвета. Он так близко, что я чувствую исходящее от его тела тепло.