Эмили Болд - Проклятый [litres]

Со всем возможным достоинством, на которое я была способна, я попыталась не обращать внимания на угрожающее присутствие Блэра. Еще совсем недавно этот шотландец сражался на моей стороне. Правильно ли говорить о том, что случилось в далеком будущем, «совсем недавно»? Все размышления об этом необычном стечении обстоятельств не дали мне ничего, кроме того, что на данный момент мы с Блэром явно не были лучшими друзьями. Горящий отпечаток ладони на моем лице был отчетливым доказательством этого.

Я почувствовала руку Пейтона у себя на спине и гадала, хочет ли он защитить меня или просто направить обратно к столу с пациентом. Как бы то ни было, его прикосновение утешало меня.

Наконец, собрав все свое мужество, я схватила стрелу и попыталась вытащить ее из груди Фингаля как можно аккуратнее и ровнее.

Черт, как глубоко застряла! Никогда не думала, что человек с таким длинным куском дерева внутри вообще может выжить. Засохшая кровь прилипла к дереву, и у меня закружилась голова. Я чувствовала, как по моим вискам стекают капли пота, и, казалось, с каждым ударом моего сердца все больше крови вытекало из раны Фингаля. Мой желудок судорожно сжался.

Я уже вытащила большой кусок дерева, а наконечника все еще не было видно. Все больше и больше крови стекало по моим дрожащим пальцам и капало на стол. Пот попал мне в глаза, и я заморгала.

– Ты все делаешь хорошо. Не торопись, – пробормотал кто-то рядом со мной, кого я даже не заметила, так сильно была поглощена своим делом.

Я коротко взглянула на вновь прибывшего и вынуждена была сглотнуть. Я сразу поняла, кто передо мной.

«На самом деле Кайл был тем парнем, за которым бегали девушки. Ты бы точно применила свои любовные чары, чтобы привлечь его внимание, уверяю тебя».

Слова Пейтона из другого времени пронеслись у меня в голове, когда я увидела лицо его младшего брата. Кайл Маклин. Шестнадцатилетний мальчик, который из-за планов Натайры Стюарт расстанется с жизнью. Он был похож на Пейтона, но его черты лица были мягче, нежнее и из-за этого привлекательнее. Он действительно был красив. И стал бы еще более красивым мужчиной, когда черты его лица покинули бы остатки детства.

Но этого никогда не будет. Он не станет мужчиной. Ему суждено погибнуть от рук Натайры. Совсем скоро.

– Продолжай, девочка. Смотри, чтобы все было сделано как надо! – настоятельный приказ Блэра вернул меня в настоящее. Я благодарно улыбнулась Кайлу и снова сосредоточилась на Фингале.

Наконец я нащупала металлический наконечник и осторожно извлекла его из раны. Мужчины, собравшиеся вокруг стола, резко втянули воздух, когда я вручила им виновника проблемы. Я снова налила немного виски в рану, и на этот раз мужчины понадобились, чтобы удержать Фингаля на столе. От спирта, должно быть, рану ужасно жгло, но у меня не было другого выбора. Похоже, ни одна артерия не была повреждена, потому что кровотечение уменьшилось. Фингаль наверняка давным-давно был бы мертв, если был бы задет какой-то из жизненно важных органов. Самая большая опасность, пожалуй, заключалась в инфицировании раны.

– Я хочу содержать рану как можно более чистой, – объяснила я. – Мне нужна чистая ткань.

Тут же мне предложили разные тряпки и полотнища, но ничего из этого не годилось, на мой взгляд.

– Нет, сначала нужно прокипятить их. Вода уже горячая?

После кивка Пейтона я взяла самую чистую ткань и разорвала ее на широкие полосы. Затем я вспомнила то, что рассказывала мне мама на природе в палатке, когда я вручила ей букет желтого тысячелистника.

«Из папоротника и тысячелистника раньше делали настой, чтобы промывать раны, представляешь?» – вспомнила я ее слова. Потом она попросила меня облизать пальцы, а когда я с отвращением скривила рот, она рассмеялась. Горечь. Именно ей тысячелистник обязан своим действием, объяснила она.

Конечно, я бы уже давно забыла об этом, если бы мне не приходилось думать каждый раз о вкусе своих пальцев, когда желтые цветы маячили где-то на обочине.

– Если бы у нас был папоротник или тысячелистник, было бы неплохо прокипятить ткань вместе с растениями, – размышляла я вслух, кидая в котел импровизированные бинты.

– Это не проблема. Мы можем позже отправить Макрея раздобыть растения. Он знает каждую травинку на своем пастбище. Тебе ведь придется регулярно менять повязку, не так ли?

– Верно. Мне нужно будет поддерживать рану чистой.

Когда я скатывала дымящиеся полоски и прижимала их к ране, я сильно обожгла себе пальцы. Осторожно промыла края раны, вытирая засохшую кровь. Пейтон стоял напротив меня, протягивая мне прокипяченные полоски льна и наблюдая за каждым движением моих рук. Кайл рядом со мной забирал окровавленные салфетки.

Я сделала все возможное. Как еще помочь Фингалю, я не знала. С облегчением я сделала шаг назад и уперлась руками в бока.

– Готово. Осталось только перевязать, а об остальном его тело должно позаботиться само.

Вместе они приподняли туловище Фингаля, чтобы я могла обернуть ткань вокруг его груди. Это оказалось труднее, чем я предполагала, потому что мокрые полоски ткани соскальзывали у меня с пальцев. Спустя целую вечность мне удалось наконец связать концы вместе. Удовлетворенно я оглядела свою работу.

Моя мама точно взялась бы за голову, если бы увидела это, но тем не менее сама я очень гордилась собой. Ведь мой пациент еще дышал.

Рука легла на мое плечо, и я подняла глаза. Кайл улыбнулся мне.

– Да, ты хорошо справилась.

Его искренняя улыбка и довольное выражение на его лице заставили меня усмехнуться, и дрожь в моих пальцах постепенно утихла.

– Спасибо. Я…

Он не дал мне договорить, а вместо этого сунул мне в руку плоскую серебряную фляжку.

– Вот! Пей, ты это заслужила.

Я понюхала горлышко фляжки, и резкие пары алкоголя ударили мне в нос. Я сделала осторожный глоток. Виски обжег мое горло. Глаза заслезились, но от алкоголя в моем желудке тут же разлился приятный огонь. Когда Кайл ободряюще улыбнулся мне, я сделала еще глоток. После напряжения последних часов во мне вдруг появилась приятная легкость. Я глубоко вдохнула чистый воздух и на мгновение закрыла глаза.

Грубый толчок заставил меня вернуться в здесь и сейчас, и я, пошатнувшись, сделала шаг в сторону. Блэр, для которого я, судя по всему, была невидимой, вместе с Шоном понесли отца обратно в душную хижину. Чувство ответственности, которое передалось мне от шотландцев, заставило меня следовать за ними. Я снова проверила повязку и пощупала лоб Фингаля.

Стрела слишком долго загрязняла рану. Отца Пейтона уже лихорадило, и я молилась, чтобы его температура не поднялась еще выше.

– Мой отец – воин. Он не умрет из-за каких-то похитителей скота. Но ты выглядишь измученной, – отметил Пейтон. Он стоял рядом со мной, а его рука погладила мою. – Пойдем.