Литта Лински - Наречённая ветра

— Значит, ты забрал меня только потому, что тебе этого хотелось? — она по-прежнему сверлила его злым недоверчивым взглядом.

— Не только. Были и другие причины.

— Какие, например?

— Ты умирала. То есть я думал, что ты умираешь, а когда узнал, что это не так, было слишком поздно что-то менять. Да и я уже слишком свыкся с мыслью, что ты будешь со мной.

— Но я и вправду умираю, — она горько усмехнулась. — Какая ирония, правда? Я не буду с тобой, потому что скоро умру. Надеюсь, это не помешает тебе соблюсти условия сделки. Ты перестанешь терзать Илирию своими проклятыми ураганами, Инослейв?

— Перестану. Все честно. Только ты не умираешь, Эви. Ты даже не была больна.

— Да что ты знаешь об этом? — Эвинол презрительно хмыкнула.

— Теперь все. Но довольно долго я был уверен, что ты на грани смерти и единственный способ спасти тебя — забрать сюда.

— Сюда — это куда? Где я?

— У меня в гостях, — с улыбкой ответил он. — Могла бы и догадаться.

— Ты живешь там? — Эви кивнула на башню.

— Иногда. Когда мне хочется побыть человеком. Тебе там понравится. А вообще я живу здесь повсюду, — он по-хозяйски обвел рукой окружающий пейзаж.

Ему хотелось верить, что Эвинол впечатлят горные пики, окутанные нежной рассветной дымкой, розовые облака на отрогах гор, могучий водопад и заросший цветами луг, похожий на тот, что она так любила.

Эви теперь сидела в нескольких шагах от него, подтянув колени к груди. Она, похоже, начинала понемногу привыкать к своему новому положению. Однако не торопилась рушить стену, которую возвела между ними. Что ж, глупо было ждать, что девочка легко примет случившиеся перемены, особенно после всего, через что ей довелось пройти.

— В гостях, значит? — Эви пристально смотрела на него. — А я думала — в рабстве, — она вытянула ногу, на которой по-прежнему болтался обрывок цепи. — Хотя нет, вообще-то я думала, что ты планируешь меня убить.

Инослейву стало больно от этих слов.

— Эви, как ты могла подумать, что я желаю твоей смерти?!

— А что я должна была подумать? Что ты зовешь меня в гости? О да, ураганы — чудесное приглашение, а жертвоприношение — отличный способ к тебе добраться!

— Увы, так и есть. Человек не может попасть в обитель ветров иначе, чем принеся себя в жертву.

— А если я не хотела сюда попадать?

— А чего ты хотела? — ветер понемногу начинал злиться. — Хотела восседать на отцовском троне? Справедливо и мудро править прекрасным народом? Делить ложе с венценосным супругом?

— Не надо, — тихо попросила она.

И тут же ее лицо скривилось совсем по-детски, из глаз брызнули слезы. Она плакала навзрыд, вкладывая в рыдания душу, будто хотела разом выплакать всю боль, которую носила в себе. Инослейв не выдержал и прижал головку девушки к своей груди. Эви тут же начала отбиваться, не прекращая рыдать.

— От… отпусти меня, — всхлипывала она. — Прошу.

— Как пожелаешь.

Кротость явно не входила в число достоинств ветра, но ради Эви стоило побыть терпеливым. Нетрудно догадаться, как тошнит девочку от чужих прикосновений после того, что сотворил с ней ее гнусный муж. Инослейва передернуло от воспоминаний о том, что происходило в королевской спальне. Его бесило собственное бессилие. Каждая минута страданий Эви причиняла ему невыносимую боль, но справиться с закрытыми дворцовыми окнами сложнее, чем разбить слюдяную пленку в крестьянской хижине. За века люди научились неплохо скрываться от ветров за крепкими стенами своих жилищ — чтоб попасть туда, приходилось постараться. Ветер понимал, что сделал все, что в его силах, и все же злился на себя за то, что не спас Эвинол сразу.

А теперь кто знает, сколько ему придется ждать, пока эта светлая девочка вновь станет самой собой. Сейчас она больше напоминала загнанного в угол ощетинившегося зверька. И заново приручить ее будет непросто. Одно дело — дружить со счастливым открытым ребенком, другое — завоевать привязанность девушки, истерзанной судьбой и людьми.

При каждом движении Эвинол цепь на ее ноге словно оживала, извиваясь и звеня.

— Гадость какая! — сквозь слезы пробормотала девушка.

— Дай-ка я сниму, — предложил Инослейв.

— Я сама, — она снова обожгла его злым взглядом. — Я знаю, как расстегнуть. Я же заказывала кузнецу эту дрянь. Но обещаю оставить тебе на память этот обрывок кандалов, раз уж он тебе так дорог.

Инослейв промолчал. Когда-нибудь позже он расскажет ей про цепь и про то, что придумали эту гадость не ветры, а люди.

— Ну же, давай! — Эви с ненавистью теребила браслет на лодыжке.

— Так ты, пожалуй, оторвешь себе ногу, — вздохнул он. — Позволь все-таки мне.

Не дожидаясь ее согласия, он занялся цепью, стараясь прикасаться только к серебру. Застежка на браслете и впрямь заклинила, но ветру не составило труда с ней справиться. Браслет оставил красную отметину на ноге Эвинол, но это была сущая ерунда по сравнению с тем, во что превратились ее ступни. Грязные, окровавленные, со стертой местами кожей.

— Вечная бездна! — пробормотал он. — Как такое возможно?!

— Там были стекла на полу, — пожимая плечами, пробормотала она.

— Я знаю.

— Знаешь? Но как? — вдруг в ее синих глазах промелькнуло озарение. — Это ведь ты! Ты спас меня! Разбил окно и помог не расшибиться, когда я прыгнула с балкона. Спасибо тебе, Инослейв, — она впервые обратилась к нему с искренней теплотой в голосе.

— Не благодари, — он поморщился от воспоминаний. — Я сильно жалею, что не убил твоего ублюдка мужа.

— А почему ты не убил его? — в ее словах звучал лишь холодный интерес, ни капли возмущения или сострадания.

— Странно, что ты спрашиваешь. Из-за тебя, конечно. Ты так переживаешь о своей стране и неблагодарных подданных. Я собирался забрать у них королеву, а если бы прикончил еще и короля, в Илирии царило бы безвластие.

— Да, ты прав. Я ведь и вышла за него только ради страны. Вряд ли из него выйдет хороший правитель, но все же плохой король лучше, чем никакого.

— Твой народ заслуживает именно такого короля, — жестко ответил ветер. — Тупые озлобленные скоты.

— Не тебе их судить! — возмутилась Эвинол. — Твои ураганы озлобили их. А отвечать за последствия пришлось мне. И после этого ты еще удивляешься, что я не бросаюсь тебе на шею с радостным криком.

— А, кстати, могла бы и броситься, — усмехнулся ветер. — Мне было бы приятно.

— Тогда тебе придется подождать, пока я смогу подняться на ноги и пока прощу тебя за всю эту историю с жертвоприношением, — Эвинол все еще злилась, но Инослейву показалось, что она начала оттаивать.

— А ты простишь? — с улыбкой спросил он.

— Не знаю. Для начала мне надо осознать все, что произошло. Мне кажется, проще сойти с ума, чем признать все это реальностью. И жертву, и… тебя. Да, да, в детстве я верила, что ты настоящий, но, во-первых, я была тогда ребенком, а во-вторых, даже тогда я не представляла тебя человеком. Это все как-то слишком, чтоб уложиться в моей бедной голове. Но я рада, что жива. Больше я ни в чем не уверена.