Литта Лински - Наречённая ветра

Эвинол показала народу очень дурной путь, пожертвовав собой. Этак если ветра примутся снова разрушать страну, трусливые глупцы опять начнут вопить о жертвах королевской крови. Само собой, король и мысли не допускал об удовлетворении таких требований. Смутьянам, попробовавшим назвать его имя, придется несладко. И все-таки ситуация складывалась крайне неприятная.

Впрочем, пока ураганы терзают лишь Найенну. Возможно, его опасения безосновательны. Кто знает, может, жертвоприношение требуется ветрам раз в столетие или того реже? В конце концов, вели же они себя тихо много веков. Не то чтобы совсем не было бурь и ураганов, однако, приходя временами, они утихали без всяких жертв. В любом случае не стоит забивать голову возможными будущими проблемами, когда хватает и сегодняшних.

Найеннские ураганы, помимо мифической опасности, несли за собой вполне реальные трудности. В первую очередь — с торговлей и количеством беженцев. Разумеется, слухи о самоотверженной юной королеве, не пожалевшей себя ради спасения страны от буйства ветров, с легкостью миновали границы, достигнув жителей соседних государств. Так же, как и известия, что в Илирии теперь спокойно. Вот и потянулся через южные границы поток обездоленных или просто до смерти напуганных людей, которым нечего терять.

Айлен размышлял, как с ними поступить. Проще всего, конечно, закрыть пограничные кордоны. Южные провинции Илирии и без того не испытывали недостатка в жителях и рабочих руках для обработки плодородных земель. Чужаки там совсем не нужны. Однако не станет ли такое решение поводом к войне? И без того Илирию порой тревожили приграничные стычки, вызванные неугомонностью найеннских графов. А теперь эти же графы с семьями смиренно просили убежища в землях соседей. Но за показной кротостью таился привычный оскал воинственных бестий. Откажи — и получишь войну, согласись — и пустишь голодных волков в стадо.

Король вздохнул и с укором посмотрел на портрет жены.

— Ах, Эви, зачем ты это сделала? Пусть бы безумные ветра буйствовали и дальше, нам-то что за дело? Мы могли спрятаться за крепкими дворцовыми стенами, пережидая их разгул. Мы могли, в конце концов, принести в жертву кого-то другого.

Конечно, девицы королевских кровей не валяются на дороге, но при желании можно откопать парочку претенденток на сомнительную честь. Он вспомнил книгу, которую нашел в разнесенной ветром спальне Эвинол. Кроме описания ритуала, там излагались требования к потенциальной жертве: прекрасная, невинная, царственная дева. Спору нет, королева Эвинол идеально подходила на эту роль, однако не имела права жертвовать собой. Она не сочла нужным довериться мужу и защитнику, не сказала ему ни слова. А ведь Айлен спас ей жизнь. Впрочем, Эви так и не узнала, что ее болезнь была следствием яда, а столь высоко ценимый канцлер — отравителем. Король не успел открыть жене правду, откладывая объяснения до тех пор, пока не состоится свадьба. Быть может, откройся он ей раньше и Эвинол сочла бы его достойным доверия. Уж тогда бы он сделал все, чтобы не отдать ее ветру!

А теперь уже ничего не изменить. Эвинол больше нет, но имя ее бесконечно повторяется тысячами уст в восхвалениях и благословениях теми, кто желал ей смерти. Какая жестокая насмешка: он не может обрести покой хотя бы в забвении. Как забыть ту, о ком без конца говорят? Легко почитать мертвых, если при жизни они для тебя ничего не значили. Куда сложнее увидеть богиню в той, кого любил и желал.

— Эви, — он вновь обратился к портрету, — как ты могла так со мной поступить? Если ты хотела отомстить мне, то поверь: твоя месть многократно превзошла тяжесть моего проступка. И если уж ты теперь богиня, то выслушай и мои молитвы: умерь мои страдания, позволь забыть тебя!

— Эй! Что ты сделал? Верни как было!

Эви стояла на поляне, пытаясь перенести на холст картины, которые рисовал в небе Инослейв. Он гонял по небосводу серые, золотистые, розовые и лиловые облака, каждый раз составляя из них новые композиции.

— Я же просила ничего не трогать, — возмущенно крикнула Эвинол. — В последний раз было идеально, а ты все испортил!

— Но мне не нравилось, — чтобы возразить, ему пришлось принять человеческий облик. — Странно, что ты не видишь гармонии новой картины. Посмотри на это сочетание цветов, оно совершенно.

— Вовсе нет, так гораздо хуже, — Эви продолжала упорствовать. — Ничего ты не понимаешь в совершенстве, Инослейв.

— Да что ты! — он расхохотался. — Я рисовал в небе картины за много веков до рождения первого Райнара, а теперь оказывается, что я ничего в этом не смыслю!

— Похоже на то, — ехидно заметила Эвинол, откладывая кисти.

Подойдя к Эви совсем близко, ветер заметил смешное пятнышко синей краски у нее на переносице. Он провел пальцем, превратив пятно в полоску и протянув до самого кончика носа.

— Ах так! — Эвинол шустро потянулась за отложенными кистями и с силой стряхнула их в сторону ветра, оставив на его лице россыпь разноцветных капель.

— Жаль, что ты не видишь гармонии этой картины, Инослейв, — смех мешал ей говорить. — Посмотри на это сочетание цветов, оно совершенно!

— Теперь я уж точно не стану менять положение облаков, — мстительно заявил ветер. — Рисуй как есть.

— Ну и пожалуйста, — Эви надулась.

Инослейв посерьезнел.

— Эви, маленькая, мне пора. Я вернусь через пару часов. Хочешь, верну облака как было?

— Да ладно, — она махнула рукой, вновь стряхивая с кисти капельки краски, на этот раз не нарочно. — Так тоже неплохо. Лети уж.

Эви никогда не просила его остаться, но ветер сам терпеть не мог оставлять ее одну. Когда ее не было рядом, он всегда безумно скучал и немного тревожился.

— Что тебе принести?

Эвинол задумалась.

— Знаешь, пожалуй, принеси ягод. И пряностей. Становится прохладно, особенно вечерами. Я буду заварить чай. А если ты раздобудешь мне кусок яблочного пирога, который в эту пору часто подавали в Гвиринте, то можешь рассчитывать на вечную благодарность.

— Принесу пирог целиком. А вообще я все чаще подумываю похитить из Гвиринта главную дворцовую повариху и притащить ее сюда. Так будет намного проще.

— А так разве можно? — на лице Эви вспыхнул живейший интерес.

— Конечно, нельзя, — разочаровал ее ветер. — Иначе зачем бы мне устраивать все эти сложности с жертвоприношением?

— Жаль, — вздохнула Эвинол. — Ну, раз нельзя украсть повариху, придется тебе по-прежнему воровать ее кушанья. Может, мне стоит писать ей записки с просьбами? Ты же говорил, что она вроде как поклоняется мне? Вот пусть и печет своему новоявленному кумиру булочки с изюмом и делает миндальный крем с клубникой. А еще…