Катарина Макги - Принцесса Америки [litres]

Она повторяла свое признание снова и снова, каждый раз целуя любимого: в нос, в висок, в уголок рта. Целовала за все ночи, которые они провели порознь, прежде чем обрели друг друга. За все, что перенес Коннор, по линиям чернил, что разлетались по его коже. Целовала на будущее, на которое Беатрис даже не смела надеяться.

Она почувствовала улыбку Коннора; в его груди загремел рык. Он притянуть Беатрис ближе, провел рукой по ее спине, другая запуталась в ее волосах…

Интерком на прикроватной тумбочке Беатрис издал гневный гул.

Она вздохнула и соскользнула с кровати, нажав ярко-зеленую кнопку.

– Да?

– Ваше Королевское Высочество, ваш отец просит вас прийти к нему в кабинет. – Это был Роберт.

– Сейчас? – Беатрис оглянулась на Коннора через обнаженное плечо, но он уже встал с кровати и застегивал пуговицы на рубашке. – Мы собираемся на пробежку?

– Нет, – ответил Роберт. – Просто приходите, как только будете готовы.

– Через десять минут буду, – пообещала Беатрис. Она услышала щелчок закрывающейся входной двери и поняла, что Коннор уже выскользнул из покоев.

Когда принцесса вышла из своей гостиной в джинсах и темно-баклажановом свитере, гвардеец стоял в коридоре, как будто только что явился на службу.

– О-о, Коннор, – протянула она. – Не проводишь меня в офис отца? – Он кивнул и зашагал рядом с ней. – Кажется, я узнаю эту униформу, – небрежно добавила Беатрис. – Не она ли была на тебе вчера?

– Я заставлю тебя заплатить за это, – сказал Коннор. Его взгляд все еще был устремлен прямо вперед, но рот изогнулся в улыбке.

– Жду с нетерпением, – ответила Беатрис и довольно заметила, как Коннор чуть не споткнулся.

Когда они достигли входа в кабинет Его Величества, Коннор отошел в сторону и встал напротив телохранителя ее отца. Беатрис постучала в двойные двери, дождалась приглушенного отклика и распахнула створки.

Это всегда была ее любимая комната во дворце, сплошное тепло и темное дерево. В паре массивных книжных шкафов хранилась личная библиотека отца, в основном тома по истории и праву в кожаном переплете, хотя где-то между ними прятался и триллер в мягкой обложке. На стене сверкала панель биобезопасности.

Перед окном стоял королевский стол, сделанный из тяжелого дуба и обитый кожей. Его поверхность была усеяна бумагами и официальными запросами. Церемониальная позолоченная перьевая ручка, которой король подписывал все официальные законы, договоры и переписку, покоилась на своей подставке.

Папа сидел на кожаном диване у камина, держа на коленях старый фотоальбом. В поведении короля было что-то странное. Беатрис тихонько села рядом.

– Извини, что вызвал тебя так рано. Я не мог уснуть, – признался отец. – Мне нужно поговорить с тобой кое о чем, и это не может больше ждать.

– Хорошо, – неуверенно ответила Беатрис.

Он передал ей альбом.

– Самый счастливый день моей жизни. Кроме того, когда я женился на твоей маме.

На странице были фотографии из больницы Святого Стефана, сделанные в день ее рождения: крупные планы Беатрис с крошечными сжатыми кулачками, завернутой в белое шерстяное одеяло, и семейные фотографии на ступеньках снаружи.

– Отличные снимки. – Беатрис никогда не переставала удивляться, как великолепно выглядела ее мама сразу после родов. Королева решила надеть при выписке свои старые до-беременные джинсы просто потому, что смогла.

– Мы с твоей матерью были в полном восторге, – продолжил король, его взгляд смягчился. – Мы держали на руках прекрасное существо, которое принадлежало нам, и все же было ясно, что ты принадлежишь и всем остальным. В тот день у больницы люди просто с ума сходили, Беатрис. Даже тогда Америка обожала тебя.

Беатрис нравилось, когда папа так улыбался. Когда он переставал быть королем и снова становился ее отцом.

Она продолжала листать страницы – фотографии из школы, из сада, где Беатрис уснула на коленях у матери во время государственного обеда.

– Почему ты вдруг решил их пересмотреть?

– Просто… навеяло, – размыто ответил отец. – Кстати, у меня для тебя кое-что есть.

Он прошаркал к столу и вернулся с книгой в потертой тканевой обложке. Страницы были морщинистые и желтые и отчетливо пахли старой бумагой. Беатрис с любопытством открыла том на первой странице.

«Американская конституция» – гласила надпись жирными печатными буквами. Статья I: Корона.

Кто-то подчеркнул первый абзац: Король является главой государства, символом его единства, славы и постоянства. После восхождения короля на престол Бог поручает ему руководить правительством этой страны в соответствии с ее законами и защищать права ее народа. Король является самым высоким представителем американского государства в международных отношениях…

Король, король – повторялось снова и снова. Отцы-основатели никогда не предполагали, что женщина может управлять своим народом.

Беатрис сделала себе мысленную пометку пересмотреть текст, чтобы вместо этого было сказано «суверен».

– Это копия принадлежала твоему деду, а потом перешла мне. Кое-где на полях ты найдешь некоторые наши пометки. Надеюсь, ты будешь основываться на ней, – сказал папа странным тоном. – Быть монархом – это одинокая работа, Беатрис. Если у тебя возникнут вопросы, когда меня уже не будет рядом, пообещай мне, что станешь искать ответ здесь.

Обычно он не вел таких печальных бесед. Однако в этом и заключалась самая странная часть обязанностей наследника трона: они всю жизнь посвящали обучению работе, которую могли принять на себя только после смерти отца.

– К счастью, до этого еще далеко, – твердо сказала Беатрис.

Король уставился на кольца на своих сложенных руках.

– Не уверен.

Ее сердце пропустило удар.

– О чем ты?

Когда отец поднял голову, все черты его лица были отмечены скорбью.

– Беатрис, мне диагностировали рак легких в четвертой стадии.

Из комнаты будто разом высосали воздух. Все затихло, словно старые дедушкины часы в углу остановились, словно даже ветер за окном замер от слов ее отца.

Нет. Этого не может быть, нет, нет, нет…

– Нет! – Беатрис не помнила, как встала, но каким-то образом оказалась на ногах. – Кто твой доктор? Я хочу пойти с тобой, пересмотреть твой план лечения, – тараторила она, думая вслух. – Ты справишься, папа, точно, справишься, ты самый сильный человек, которого я знаю.

– Беатрис. – Голос отца сорвался. – У меня четвертая стадия. Лечения нет.

Понадобилось время, чтобы до нее дошел смысл его слов.

Голова взорвалась болью. В ее ушах зазвенело, словно реальность разбивалась на кусочки и рассыпалась вокруг нее.

– Папа… – прошептала Беатрис; ее глаза горели, и тут она увидела, что слезы текут по его лицу.