Катарина Макги - Принцесса Америки [litres]

– Бабушка заказала его на двадцать пятую годовщину свадьбы. – Сэм не знала, почему сказала ему это.

– Тогда, может, оно принесет удачу. – Тедди бросил быстрый взгляд на Сэм, но она все еще отказывалась на него смотреть. Вместо этого она двигалась вдоль витрины, изучая различные драгоценности, скрытые под стеклом.

Несколько из них она примерила на собственный палец: массивный изумруд в тринадцать карат, овальный бриллиант на полосе розового золота. Все они, безусловно, были красивы, но Сэм намного больше привлекала их история, чем красота.

Они являли собой живые фрагменты истории. Каждый раз, надевая очередное, Сэм слышала, как призраки предков шепчут ей сквозь ткань веков. Кольца заставили ее чувствовать себя более уверенно, даже величественно.

Не то чтобы ей когда-нибудь стать «Вашим Величеством».

Тедди прочистил горло.

– Извини, но я должен спросить… ты просто сердишься на меня или что-то еще происходит?

– О, так ты решил, что сейчас самое время начать заботиться о моих чувствах?

– Пожалуйста, Сэм. Я пытаюсь.

Саманта почувствовала, как гнев уходит прочь. После всего, что произошло между ними, она не очень хотела исповедоваться Тедди. Но ей не с кем было поговорить. А он умел слушать.

– Мы с Ниной поссорились. Вдобавок ко всему остальному… получилось слишком много.

– Ты скучаешь по ней. – Это был не вопрос.

– Раньше мы постоянно разговаривали, а теперь внезапно замолчали. Такое ощущение, что половина моего внутреннего монолога внезапно отключилась.

– Ты извинилась?

– А с чего ты взял, что именно я сделала что-то не так? – автоматически вскинулась Сэм, но осеклась, заметив выражение лица Тедди. – Я не знаю. То, что мы наговорили друг другу… Я не уверена, что мы сможем все простить и забыть.

– А кто что-нибудь сказал о «забыть»? Смысл прощения в том, что ты сознаешь обиду, но все равно любишь обидчика, несмотря ни на что. – Судя по тону Тедди, он говорил не о Нине.

Теодор взял одно из колец. На его ладони оно выглядело совсем маленьким. Тедди быстро положил его обратно.

– Что бы ты выбрала?

Ее глаза устремились к квадратному розовому бриллианту, окруженному ореолом из более мелких.

Не говоря ни слова, Тедди взял кольцо и выжидающе посмотрел на Сэм.

Они, казалось, попали под действие какого-то заклинания. У Саманты перехватило дыхание, и она вложила свою руку в его ладонь. Ни один из них не осмеливался заговорить. Тедди медленно надел кольцо на ее палец. Оно подошло идеально.

Их лица внезапно оказались совсем близко. Грохот сердца Сэм эхом отдавался у нее в ушах. Она знала, что подразумевал старомодный жест Тедди. Он молча давал понять, что пусть их любовь никогда не будет возможна, по причинам, гораздо более весомым, чем они сами, он всегда будет заботиться о ней.

Сэм сглотнула и заставила себя отступить.

– Ты же не для меня выбираешь. И это кольцо не похоже на Беатрис.

Тедди с видимым нежеланием отпустил ее руку. Сэм возненавидела себя за то, какой одинокой показалась ей собственная ладонь без его прикосновения.

Она никогда не умела скрывать чувства. В ее лице было что-то слишком непосредственное, все эмоции мгновенно проявлялись, как тени облаков на воде. Саманта отвернулась, потому что знала, что, если будет продолжать смотреть на него, он точно увидит, о чем она думает.

Тедди потянулся за очень старым кольцом, которое когда-то принадлежало Терезе, единственной королеве французского происхождения в Америке. Оно напоминало Беатрис, такое же классическое и элегантное: простой солитер на полосе из белого золота. Они оба ахнули, когда луч света упал на многогранный камень, расплескивая на стены хранилища радужные танцующие точки.

– Похоже, ты хорошо знаешь Беатрис. – Сэм умудрилась говорить почти нормально, хотя чувствовала, как ее сердце разрывается.

– Ой! Идеальный выбор, – воскликнула королева, которая как раз вернулась в хранилище. Она поспешила обнять Тедди, снова и снова рассыпая поздравления.

Никто не заметил, как Саманта сняла розовый бриллиант со своего пальца и тихо положила его обратно на черный бархат витрины.

– Поверить не могу, что мы освещаем вашу помолвку! – воскликнул Дэйв Данливи своим громким телевизионным голосом. Беатрис натянуто улыбнулась в ответ.

Дейв был старшим королевским корреспондентом с самого детства Беатрис. Он провел все основные интервью в ее жизни, начиная с самого первого, в пять лет – совместного с ее отцом, когда Дэйв запустил глупые мультфильмы на телесуфлере, чтобы принцесса улыбнулась, – до самого серьезного, которое она дала на свой восемнадцатый день рождения. Беатрис лично попросила Дэйва организовать сегодняшний прямой эфир. Неудивительно, что он не упустил шанс познакомить мир с будущим королем-консортом Америки.

Вокруг них суетилась небольшая группа сотрудников, готовивших эту комнату – один из небольших салонов на первом этаже. Дальше по коридору располагался медиа-брифинг-центр, где пресс-секретарь дворца каждое утро беседовал с журналистами из-за трибуны, обсуждая вопросы политики или бюджета. Но для таких личных бесед королевская семья предпочитала гостиную.

– Тедди, как ты себя чувствуешь? – Дэйв взглянул на Тедди, который стоял совершенно неподвижно, пока помощник крепил маленький микрофон к его рубашке.

– Нервничаю, – признался Тедди. – Сейчас Америка составит обо мне свое впечатление. Что они подумают обо мне за следующие двадцать минут, то они будут думать до конца своих дней. Так что, знаете, никакого давления.

– Первое впечатление очень важно, – мудро согласился Дэйв, – но не стоит волноваться. Ваши отношения говорят сами за себя.

Роберт Стэндиш с деловым видом стоял у стены с наушником в ухе. Он поймал взгляд Беатрис и кивнул. Рядом с ним маячил охранник Беатрис, гвардеец по имени Джейк, который обычно работал у входа во дворец.

Единственное маленькое благословение: отсутствие Коннора. Беатрис стыдилась собственной трусости, но специально поставила это интервью на четверг, потому что сегодня у Коннора был выходной. Она не хотела, чтобы он смотрел, как они с Тедди разыгрывают этот спектакль перед всем миром.

Беатрис много раз пыталась рассказать Коннору о своей помолвке. Но всякий раз, готовясь поделиться новостями, она видела выражение его лица – и слова умирали на ее губах. Я скажу ему завтра, заверила себя принцесса. Пусть улыбается мне еще одну ночь, пока все не рухнуло.

Этим утром Беатрис поняла, что больше не может ждать; она должна была сказать ему, иначе он узнает все из СМИ. Но когда повернулась в своей кровати к Коннору, он уже ушел.

– Отлично. Вы оба готовы? – спросил Дэйв, садясь в кресло напротив них.