Катарина Макги - Принцесса Америки [litres]

– Спасибо.

– Я всегда рядом, Би, – сказала ей Саманта, используя прозвище, пожалуй, впервые за десять лет. – После всего этого… Я просто хочу знать, что ты в порядке.

Беатрис снова посмотрела в остекленевшие глаза Саманты и вспомнила, как нервно сестра вошла на кухню.

– А как насчет тебя? – спросила она. – Ты в порядке?

– На самом деле, нет. – Сэм посмотрела вниз, ее ресницы отбрасывали тени на лицо. – Мы с Ниной ужасно поругались. Вряд ли я могу вывалить все это на Джеффа – это немного странно: говорить с ним о Нине. Мама и папа никогда меня не слушают, и я не могу разговаривать с тобой …

– Ты можешь поговорить со мной сейчас, – заверила ее Беатрис. – Больше никаких секретов, никаких недоразумений. С этого момента мы прикрываем друг друга.

Сэм удалось изобразить кривую улыбку.

– Было бы здорово.

Когда Беатрис притянула Саманту для еще одного объятия, ледяной комок в ее горле, казалось, немного уменьшился. Что бы ни случилось, по крайней мере, теперь на ее стороне была сестра.

На следующее утро Саманта постучала в тяжелые деревянные двери в кабинет отца.

– Привет, папа, ты не занят?

– Сэм! Заходи, – крикнул он в ответ.

Обычно она не появлялась здесь без приглашения, но после вчерашнего разговора с Беатрис Сэм нужно было поговорить с самим их отцом: посмотреть ему в глаза и спросить его о раке. Может быть, оставался еще какой-то выход для всех них. Возможно, прогноз был не таким плохим, как боялась Беатрис.

Отец сидел за письменным столом и перебирал маленький кожаный сундук с бумагами. Он поднял глаза с усталой улыбкой.

– Рад, что ты зашла. Я хотел поговорить с тобой кое о чем.

Сэм открыла рот, бурля вопросами: насколько все плохо? Почему ты не сказал нам? Но слова запнулись и умерли на ее губах. С тошнотворным чувством Саманта поняла, что ей не нужно спрашивать, потому что она уже знала.

Ее папа не выглядел хорошо. Сэм не знала, как упустила изменения; должно быть, они были постепенными и достаточно мелкими, раз она не замечала их, общаясь с папой изо дня в день. Но теперь, присмотревшись, она увидела, насколько тонкой стала его кожа, увидела фиолетовые тени под глазами. Его движения были пронизаны новой тревожной усталостью.

Сэм опустилась на стул напротив него, отчаянно пытаясь успокоить дыхание, чтобы сложить черты лица в некое подобие нормального выражения.

Отец, казалось, не заметил ее страдания.

– Ты уже видела Коробку? – спросил он, все еще складывая бумаги в разные стопки. Что-то в том, как он сказал это слово, заставило Саманту представить, что оно написано с заглавной буквы.

– Не уверена. – Коробка была размером с портфель, обшитая тисненой кожей, со смазанными петлями. Сэм поняла, что отец открыл ее маленьким золотым ключом.

– Здесь лежат мои дела на день. Многое, конечно, теперь приходит по электронной почте. – Он указал на планшет у своего локтя. – Но некоторые из бумаг все еще печатаются: протоколы Кабинета министров, отчеты различных федеральных агентств, документы, которые требуют моей подписи. Моя любимая часть – письма, – добавил он и полез в Коробку, чтобы достать обычный белый конверт.

– Письма?

– Я получаю сотни писем каждый день, – сообщил ей папа. – На каждое из них отвечают в основном мои младшие секретари. Но я попросил их выбирать по два случайным образом каждый день, и на эти письма я отвечаю сам. Так делал и твой дедушка.

– Правда?

Король кивнул.

– Я считаю это полезным. Как ежедневный снимок того, что думает средний американец.

– Люди пишут мне в Директ. Это приблизительно то же самое, – предположила Сэм.

– Директ?

– Прямое сообщение. Ну, знаешь, в социальных сетях.

– А, – ответил явно растерянный король. – Что ж. Людям важно чувствовать, что они имеют прямую связь со своим монархом. Что мы достижимы и отзывчивы. Тем более что они обычно пишут очень личные вещи.

– О чем? – с любопытством спросила Саманта.

– Обо всем. Просят кого-то помиловать в тюрьме; хотят изменить мое мнение о каком-то новом предложении политиков. То местная библиотека не работает; то родитель болен; то четвертый класс нуждается в школьных принадлежностях. И, конечно, есть письма, полные критики за то, что я сделал.

– Они тебя критикуют? – взорвалась Сэм, мгновенно встав на защиту своего отца. – Почему секретари не фильтруют эти письма, чтобы ты их не видел? – Такого рода чтение казалось излишне мазохистским, подобно просмотру негативных комментариев в социальных сетях. Сэм давно научилась этого избегать.

– Потому что я их сам попросил, – ответил ее папа. – Саманта, критика – это хорошо. Это значит, что ты борешься за что-то. Единственные свободные от осуждения люди – это те, кто никогда ни за что не выступал.

Она неловко поерзала на своем месте.

– Конечно, но это не значит, что тебе нужно читать нападки каких-то незнакомцев.

– Наоборот, – возразил он. – Некоторые из величайших перемен нашей страны родились от самых ярых критиков нашей семьи. Например, Красный Лис Джеймс, чьи усилия привели к созданию герцогств коренных американцев. Разные мнения важны для правительства, как кислород для огня. И теперь эти голоса, эти движения исходят из вашего поколения. – Глаза короля тепло смотрели на Сэм. – Хотя исторически люди, которые вызывали изменения, обычно делали это из-за пределов монархии, а не изнутри.

– Что ты имеешь в виду? – смущенно спросила она.

– Я говорю о тебе, Сэм. – Угол рта ее папы приподнялся. – У тебя никогда не было проблем с тем, чтобы сообщить своей семье, когда мы ошибаемся.

Она удивленно вздохнула.

– Ты серьезно благодаришь меня за то, что я – нарушитель спокойствия?

– Давай скажем «отступник», – поддразнил ее отец. – Звучит немного лучше.

Улыбка Сэм исчезла, когда она взглянула на все еще нераскрытое письмо в его руках.

– Как ты отвечаешь всем людям, которые тебе пишут?

– С честностью и уважением. Если я могу помочь с их просьбой, то обычно помогаю, даже если это означает обход официальных правил политики и личное пожертвование. Приятно сознавать, что я что-то изменил. Особенно в те дни, когда я чувствую, что мне не удалось решить более серьезные проблемы.

Отец разорвал конверт и разложил содержимое на столе перед собой. Его следующие слова были мягче, почти как если бы он разговаривал сам с собой.

– Я часто задаюсь вопросом, каково это, вот так слепо просить о помощи – просто написать письмо королю и ждать его ответа. Хотел бы я иметь кого-то, к кому мог бы обратиться за руководством. Но все, что я могу сделать, – это молиться.

Разве Сэм сама не мечтала сделать именно то, что он описал, – возложить все свои неприятности на плечи своего отца? Принцесса хотела, чтобы он сказал ей, что, мол, все будет хорошо, как делал, когда она была маленькой. Но теперь Сэм знала, что те дни прошли.