Михаил Логинов - Забытый край [СИ]

«Да чтоб тебя!» — мысленно ругался Стенсер, зажимая рану.

Очередная ветка лопнула, а он, не рассчитав сил, ободрал руку.

За время работы и различных, так сказать, оплошностей, он понял одну не мало важную особенность, — если сжать зубы, когда больно, то становится, хоть и немного, но всё же легче.

— На, держи! — сказал озёрный великан.

Они уже начинали привыкать работать друг с другом. И этот крупный, почти что человек, протянул Стенсеру светлые, широкие водоросли. Тот, без лишних разговоров, налепил их поверх открытой раны. Не больше минуты потребовалось, чтобы ноющая, пульсирующая боль отступила, а молодой мужчина вздохнул с облегчением, и привычно сказал:

— Спасибо.

Домой он возвращался с голым торсом, держа свою рубашку, как тюк, а внутри была беспокойная рыба. И, немало намаявшись от холода наступившей темноты, Стенсер возвращался глубокой ночью в свой новый дом. Девушка посмеивалась:

— Король, который ради спасения дочери, жертвует верными слугами, достоин ли он своей короны?

Только Стенсер уже привыкал к особенностям её характера, и специфического поведения. Не один раз он слышал рассуждения о том:

— Жизнь ли это? Юдоль страданий, обмана и безволья!

И всё же молодой мужчина страдал, замечая, как девушка ужасно худеет и слабеет. Но та улыбалась, и даже смеялась:

— Так ли плохо умереть, если это, в конечном счёте, всё равно, что уснуть… только на совсем… и ни каких тебе больше страданий, мучений… неволи.

Стенсер позволял себе спать не так уж и много. Он, едва ложась, сразу же проваливался в глубокую темноту сна. И точно только прилёг, тут же раскрывал глаза, спустя каких-нибудь несколько часов. Приходя где-то ближе к полуночи, он выходил из дома ещё до расвета. И так изо дня в день, — подгонял себя, желая спасти, как он себе говорил: «Эту глупую, не разумную, но обаятельную дуру!»

И с каждым днём он всё больше и больше разваливал, казалось бы, монолитный завал. Камни и булыжники, с громким всплеском, уходили на дно. В некоторых местах Стенсер преуспел, там уже просачивалась вода, но озёрный великан говорил:

— Нужно, чтобы тут было свободное течение. Пусть хоть всё дно будет устлано камнем, точно ваши, людские дороги, но вода должна беспрепятственно проходить!

И Стенсер расчищал завал дальше, не считаясь с усталостью и слабостью.

Но и речник не забыл «заглянуть на огонёк». Стенсер ещё ничего не понимал, просто возникло какое-то скребущее чувство. Но, списав подобное на усталость, продолжил работать и… получил увесистым камнем по лопатке. Больше он так плошать не стал, и просто бросился в воду вечно зелёного озера. Великан помог молодому мужчине, чтобы тот не утонул, — не получалось даже выплыть от нагрянувшей боли. А после, этот крупный, почти что человек, целой чередой запустил камни со дна. И один раз, со стороны пруда, донёсся грубый окрик речника, — тот шипел от боли.

«О, так ему тоже досталось? Ну, что ж, почти в расчёте!» — подумал мужчина.

После того, как речник перестал беспокоить, Стенсер попробовал вновь работать и… слишком уж сильно ушибло камнем, — рука почти не слушалась. И всё же он заставлял себя работать, не обращая внимания на подобную сложность.

Уже возвращаясь домой, в сумраке, Стенсер заметил до боли знакомые водоросли, плававшие в пруду. Озёрный великан тогда уплывал к себе, куда-то на центр великого озера, а Стенсер подумал: «Конечно, быть может, он и не заметит… но нужно ли мне пользоваться чем-то подобным, чтобы справиться с завалом?» — Стенсер отошёл подальше от берега и зашагал домой, думая. — «Может, моё тело заметно слабее, чем у некоторых духов, но это не значит, что я буду пользоваться чем-то таким! Недаром ведь они духи, а я человек!»

История с водными духами для Стенсера окончилась совершенно неожиданно. Он измотался, заметно похудел, не смотря на обильное питание, и изнемогал от вечной сонливости. Но всё же, когда опечаленная девушка, возвращаясь к себе на пруд, покидала его новый дом, молодой мужчина испытал некоторую печаль, — он понимал, что теперь остаётся, на самом деле, совершенно один.

— Заглядывай ко мне, — сказала девушка на прощание, — не забывай обо мне.

Сидя под окном, в окружение густых трав, Стенсер ухмылялся, вспоминая, как озёрный великан, едва получив возможность, устремился к своему родственнику. Слушая, как, вместе с ветром, шелестели крылья низко летевших птиц, Стенсер слышал из воспоминаний крики речника.

«Ну, что же… за то теперь здешние воды будут чище».

Не смотря на все его стремления сделать дом по-настоящему своим, у него ничего не получалось. С другой стороны он впервые за долгое время мог просто, ничего не делая, перевести дух и расслабиться.

И даже просто посидеть, в окружение трав, когда солнышко пригревает и сладостно дремать, — мог ли он прежде о подобном мечтать?

Прошло несколько дней. Ничего, в целом, интересного не случилось, но это только если в целом, не беря в расчёт одного происшествия. Стенсер проснулся по среди ночи от странного, не привычного, ощутимо бьющего по ушам звука.

В печи ещё тлели угли, и он, чтобы как-нибудь осветить дом, приоткрыл дверцу топки. И в том скудном освещение, от которого рождались уродливые тени, Стенсер увидел странный, шевелившийся комок, по среди комнаты.

Опасался подходить, но и любопытство не позволяло просто не замечать этого создания. Осторожно, мягко подходя, Стенсер пристально разглядывал небольшое создание, которое продолжало пищать ультразвуком.

Разглядев морду с крупным, как у свиньи, пятаком, острыми зубами и крупными ушами, любой другой, здравомыслящий, попытался бы убить барахтавшееся на полу создание. Только молодой мужчина был слишком уж любопытен, и, подойдя ближе, стал ещё внимательнее разглядывать ночного гостя.

У этой летучей мыши оказалось порвано одно крыло.

«Вот ведь бедолага!» — с горечью думал человек. — «Кто ж тебя так?»

И как итог, он не только не стал убивать летучую мышь, но и даже приютил её. Одна беда, Стенсер не знал чем кормить причудливую животинушку. Не мало намаявшись, предлагая всякое разное, Стенсер тихо отчаивался, но… маленький зверёк сам нашёл, чем питаться.

Вначале человек изумился, услышав новый непривычный звук. После, осветив корзинку с рыбой, чуть ли не засмеялся, наблюдая, как неуклюжее создание пытается есть рыбу. Он подошёл, желая помочь и выложить ту несчастную рыбину отдельно, на пол, но мышонок на него запищал: «Почти как кошка», — думал молодой мужчина, — «Только слишком уж не приятно ругается».

Он не стал придумывать имя для летучей мыши. Подумал, что в этом нет нужды. Да и так они прожили в том доме пару дней. А после, где-то средь бело дня, к Стенсеру пожаловал знакомый, чистый старик.