Михаил Логинов - Забытый край [СИ]

— Тебя послушать, так я и вовсе…

— Но, конечно, есть шанс… призрачный, почти не заметный, что останешься и даже больше… но после, ты будешь проклинать тот день, когда мы повстречались на пруду… Будешь медленно сходить с ума, в слепой ненависти ко мне.

— Не понимаю, — сказал Стенсер, а сердце так и волновалось, так и стучало в груди. — Объясни яснее!

— Разведи огонь, — словно не услышав его, сказала девушка. — Я не смогу, — огонь со мной… так сказать, не дружелюбен. А тебе нужно тепло… не хватало, чтобы тебя те водоросли вновь начали съедать.

Стенсер послушно начал разводить огонь, но всё же не стал молчать:

— Расскажи мне о тех водорослях. Почему я после них так себя хорошо чувствовал, и почему после… ну, ты знаешь. Да и отчего бы им меня есть, ведь вроде бы всё было наоборот.

— Эх, человек… как же ты глуп! Знаешь ли, всё имеет свою цену. И та сила, о которой ты так вздыхаешь, всего лишь обман. Те водоросли, они съедают тебя, отдавая взамен твои же силы. Чуть больше обычного… и только. А после, стоит тебе ослабнуть, они начнут высасывать из тебя всё, что только можно и после, когда ты окажешься сухим и больше не сможешь их кормить… — девушка усмехнулась, — в нашем мире прибавится одной полуночной тварью.

Огонь не хотел заниматься, а Стенсер слишком уж увлёкся, слушая девушку, но, стоило ей закончить рассказ, как огонь сразу же вспыхнул и жадно накинулся на полусырое топливо.

«Чудеса!» — изумлялся он.

И всё же, услышав о не знакомом, попытался расспросить девушку:

— Полуночные твари, кто это?

Девушка хохотнула:

— Такие создания, которые ты будешь крайне рад никогда не повстречать.

И всё, больше она ничего не прибавила, а Стенсер не решился давить на неё с расспросами.

— Хорошо. Это… не совсем понятно, но, хорошо. — Стенсер отошёл от печи, отряхивая с одежды редкие опилки. — Лучше расскажи о себе. Кто ты и почему говоришь, что я убегу или… буду тебя ненавидеть?

Девушка молчала. Она оглядывала дом, и внимательно смотрела на различные старые предметы. Оглянувшись в сторону окна, в некотором раздумье поглядела на добротного вида стол, и сияющую лунную дорожку.

— Ты хочешь знать? — спросила она, а после усмехнулась. — Что ж, посмотрим, каков нынче человек.

Несколько мягких шагов к окну и невероятно плавный жест рукой. И как удивительно выглядело то, что случилось после: аккуратная, тощая девичья рука, которая чуть ли не просвечивала, с лёгкостью отшвырнула стол.

А лунное сияние, проникая в окно, вплеталось в её хрупкое тело. Бледная кожа обретала свечение, — становилась ещё чище, ещё светлее. И только волосы совсем потемнели.

Девушка повернулась к человеку, посмотрела на него. Её глаза ярко светились в темноте. И даже голос звучал иначе, более мягко, стал совсем бархатным и нежным.

— Ты ведь понимаешь, что я не простая девушка. И в чём-то тот старикашка был прав. Для вас людей, я всё равно, что последняя тварь. Ты остался жив, тогда, на пруду, только из одной моей прихоти. Мне было попросту скучно.

— И всё же…

Девушка засмеялась.

— И всё же ты желаешь мне помочь? Дурак… какой же ты дурак.

Стенсер судорожно размышлял. Его не покидало чувство, что его собеседница о чём-то не договаривает. И не сразу он понял, что именно его смутило.

— Ты шла сюда, в деревню, в поисках меня. Зачем? На что ты рассчитывала?

— На помощь. Совсем немного, но ещё надеялась, что ты понимаешь устройство нашего мира, что ты всё-таки поможешь. Но…

— Но?

— Но больше всего… — мягко улыбнувшись, девушка продолжила. — Мне хотелось, чтобы ты просто положил всему этому конец… чтобы ты убил меня.

— Что? — удивился человек.

— Но ты даже и не знаешь как… иначе всё сложилось бы иначе… а ведь столько стараний пришлось приложить!

— Прошу тебя, объясни мне, ведь тогда, я наверняка смогу что-нибудь придумать, сделать… не знаю, помочь!

— Убьёшь меня?

— Нет, прости, не смогу.

— Даже если я об этом попрошу?

Стенсер замолчал. Ему потребовалось приложить усилия, чтобы попросить, как он посчитал, о главном:

— Я не понимаю… ты, как я помню, с трудом тащила меня домой… но сейчас… ты без усилий можешь… в чём же причина?

Прежде чем девушка ответила, он заметил, как по её щекам текли слёзы. Стенсер слишком был очарован сиянием глаз, и попросту не замечал тех слёз.

— Это просто… невероятно, до скучного просто, — ответила она.

— Ты ведь уже догадался, — спрашивала девушка, — что я не простой дух?

Стенсер кивнул. Он, точно заворожённый, глядел на её ярко светившийся силуэт.

— Среди всех духов, мне посчастливилось оказаться в водной среде, да ещё таким… это же великое проклятье! Безвольное создание, способное очаровать, кого угодно и не в силах что-то всерьёз переменить. — усмехнувшись, она продолжила. — Злая насмешка судьбы! Быть ранимой и мягкой, слабой и безвольной, когда в сердце живёт нежность, любовь, или надежда. И в то же время, могу быть грозной сокрушительницей, стоит впасть в отчаяние… Ты можешь представить, как много мне пришлось потратить сил, пытаясь убедить себя, что ты способен мне помочь, поставить точку?

— И всё же, ты шла ко мне, надеясь ещё, что я могу помочь совсем иначе. Ведь дело в том завале, который я расчистил. Ведь всё дело в этом треклятой рыбине, верно?

— Рыбина, — хохотнула девушка. — За такое он бы тебя пришиб чем-нибудь.

— Ведь дело именно в нём?

— А ты умнее, чем казался… я уж начала думать, что ты всё равно, что камень, — такой же разумный… но нет, удивил!

— Пожалуйста, давай по существу! — просил Стенсер. — Чем именно он тебе помещал, что такого сделал?

— О! Всего-то ничего… захотел меня в жёны взять. Понимаешь? Тут и сокрыта суть великого проклятья! Нет у меня воли, если кто более сильный окажется в моей воде. А с ним мне никак не потягаться.

— Но ведь ты себя смогла убедить какой-то надеждой, что я могу помочь… в чём же была твоя задумка?

— Да так, сущий пустяк… что ты пожелаешь мне помочь, примешь добровольную смерть и обратишься в водного духа и прогонишь его… согласись, пустяк ведь?

— А ещё есть идеи? — спросил Стенсер, думая, что подобное, ему не особо-то и нравится. Правда в то же время и понимал: «Не бросать ведь её в беде!»

— Конечно, есть. Водный дух привязан, как ты понимаешь, к воде… а что, по-твоему, случится, если водный дух, скажем, проживёт какое-то время вдали от воды?

— И ты подобное хочешь назвать решением?

— А почему бы и нет? Знаешь ли, порядочно угнетает жить и не замечать перемены времён. Как по твоему, сколько человеческих жизней мне пришлось прожить? Время надо мной не властно… только радости от этого нет совершенно никакой.

— Поэтому ты и хотела, чтобы я тебя убил.