Екатерина Радион - Монахиня из третьего отдела [СИ]

— Эй, сопля, вылезай, — скомандовал кто-то из троицы.

Лири закуталась в одеяло и подошла, недоверчиво на них глядя. Мало ли еще раз решат… сделать то, что делали… Ком встал в горле, и девочка уговаривала себя не плакать.

— Не бойся, малышка, мы хорошие, иди сюда, — подозвал ее Марк.

«Хорошие, как же», — подумала Лири, но подошла. Все равно это лучший из маленького числа выборов.

Руку пережали жгутом, в вену впилась игла. Лиретта недовольно пискнула, но не дернулась. Марк с наслаждением шлепнул ее по ягодицам и подтолкнул в сторону кровати. Лири покорно пошла, забралась на нее и попыталась уснуть. Все равно от нее ничего не зависело, а так больно и противно, что хотелось, чтобы все как можно скорее закончилось.

Сквозь дрему доносились обрывки разговоров.

— Эй, Джоз, а нас может ждать повышение. Смотри-ка, третий класс. И выглядит она нормально. А если еще и полезное что-то у нее есть…

— Теперь главное залатать ей мозги, — пробормотал под нос Джозу. — Марк, займись.

Лиретта проснулась посреди ночи в холодном поту. Ощущение чужих рук, ползающих по телу, было настолько ярким, что она вскочила с постели и понеслась в ванную. Голова все еще кружилась, подташнивало. Лири не знала, что хуже: видеть такие сны или чувствовать себя настолько мерзопакостно.

Забравшись в ванную с теплой водой, она откинулась на бортик и попыталась успокоиться.

«Это был сон, всего лишь глупый сон. Ничего этого не могло быть в твоей жизни, тебя с острова забирал кто-то другой, не Джозу… Померещится же гадость. Ты слишком впечатлительная, Лиретта. Нельзя так. Это плохо скажется на эффективности твоей работы!»

Ее не покидало неприятное ощущение реальности происходящего. Казалось, что сотни мух ползают по ней, касаясь своими маленькими липкими лапками. Ползают и оскверняют, жужжат над ухом, выговаривая за недостойное поведение.

Лири задремала в ванной и проснулась, когда вода остыла. Недовольно бурча под нос, девушка выбралась из холодной поды и заползла в постель, приговаривая, что это был всего лишь сон.

Хвост двадцать первый.

Тени прошлого крадутся по снам

— Ты беспокоишься, как она справится? — спросил священник Логана.

Мужчины стояли на одном из многочисленных балкончиков, откуда открывался прекрасный вид на город. Помещение сзади окуривали для предстоящей молитвы, и тягучий запах благовоний тянуло наружу. То он сильно бил в ноздри, то, напротив, уносился порывами ветра. За долгие годы работы в церкви Дрейк привык, что так пахнет дом, ведь другого дома у него попросту не было.

— Да, отец Кальвин, — тихо ответил Логан, — Судя по словам Лиретты, те, кто знают что-то о девочках, связаны с сенатором очень тесно. Не самое простое задание даже для опытного шпиона, чего уж говорить о девчонке, только-только окончившей обучение.

— Это меня тоже беспокоит, — ответил священник, — Поэтому нельзя проявлять расторопность и сдавать наших осведомителей.

— Да, — согласился Дрейк, пытаясь сбросить с себя мгновенную радость от заботы о воспитаннице.

Это делалось не ради нее! Заблуждение столь сладко, что нельзя было не порадоваться такому совпадению, но на практике это лишь усложняло миссию Лиретты. Находиться в доме скорпиона дольше, чем необходимо. Кто знает, какие опасности ее там поджидают?

— Хотя, если девочки настолько послушны, они могут натворить дел, — протянул Логан, пытаясь выторговать у старшего жреца жестокую правду.

— А если мы об этом узнаем, по логике наших оппонентов, то точно сразу же накроем их и запрем, правильно? — с улыбкой парировал старик.

— Ну… правильно, наверное, — не меняя интонаций, отозвался Логан, привычным жестом поглаживая подбородок.

— Вот поэтому мы и не показываем своей осведомленности, — Кальвин сложил руки в замок, — «Пропажа» одной из них позволила нам иметь на руках невероятно убедительный аргумент для усиленной слежки за ними, так что все под контролем.

— Мы дадим им передать запись? — уточнил Логан, хотя уже знал ответ.

— Да. Жаль, Грегори пока не здесь, так что тебе придется проследить, куда она попадет дальше.

— Я, кажется, знаю, куда, — прошептал в ответ оперативник.

— Ты должен получить подтверждения. Угроза бабушке — недостаточная причина для того, чтобы прибегнуть к силовым методам допроса.

— А как же причастность к теракту? — вскинул брови Логан.

В кругах, с которыми ему приходилось работать, строгие доказательства не требовались, чтобы прижать человека и вытащить из него всю подноготную.

— А она доказана?

— Не думаю, — вздохнул Дрейк, понимая, что задним числом вытащить под пытками из человека чистосердечное, конечно, можно, но всерьез такие источники не воспримет никто. Если они играют против Вейлума, значит, их дела должны быть сшиты столь тонкими нитями, чтобы сенатор уж точно не смог найти, как их порвать.

— Я даже не уверен, что он знает об обстоятельствах этих взрывов. И мне кажется, Вейлум ведет какую-то двойную игру, препятствуя введению жестких мер против низших слоев общества.

— Что говорит архиепископ? — на всякий случай уточнил Логан. Лучше знать, откуда может задуть ветер.

— А… Он души не чает в девочках и очень просил позаботиться о том, чтобы хотя бы с оставшимися ничего не произошло. И еще, он думает вернуться к пропаганде радикальной чистоты.

— То есть, отменить правовую защиту для существ с нормой отличия выше третьей, кроме находящихся под непосредственной опекой церкви? — переспросил Логан.

— Что-то вроде. Есть ряд свидетельств, которые говорят в пользу того, что за взрывами стояли мутанты. Но я не понимаю мотивов… — протянул Кальвин.

— А предложенные мной? — уточнил Дрейк.

— Мозаика не собирается все равно, — отрезал начальник и шумно втянул воздух, — вот уже и пора пришла, брат. Пусть молитва Триединым успокоит тебя.

— Пусть Триединые хранят Лиретту, — едва слышно добавил Логан, разворачиваясь и направляясь к алтарю. На душе скребли кошки. Обострение ситуации в городе, кажется, действовало на них как валерьянка.

Хвост двадцать второй.

Утро Логана

Лиретта проснулась еще до восхода солнца и, лежа в постели, наблюдала за тем, как первые рассветные лучи раскрашивают мир сначала в серый, а потом в другие яркие цвета. Неприятная слабость паутиной окутывала все тело и единственное, чего хотелось Лири, это завтрак в постель и лежать, лежать, лежать…

Унами так и не вернулся, Лиретта несколько раз просыпалась ночью, открывала окно, но летучего мыша и след простыл. Неприятное чувство вины поселилось внутри, доставляя постоянное беспокойство. Ведь если с ним что-то случится, то вина за смерть крылатого ляжет на ее плечи. Да, с одной стороны, это будет не так тяжело, ведь смерть человека переживается намного болезненнее, но сердце Лири сжималось от одной мысли о том, что мыш мог погибнуть. Он был другом, а друзья — это намного больше, чем какой-то там «человек».