Терри Пратчетт - Последний континент [litres]

– Именно! – воскликнул бог. – Ограниченные! Прямо в точку! Обреченные вечно существовать в ограниченном уголке вселенной: в пустыне ли, в джунглях или в горах – не важно! Всегда есть одну и ту же пищу, вечно зависеть от капризов вселенной и вымирать при малейшем изменении климата. Какая чудовищная и бессмысленная трата ресурсов!

– Полностью согласен! – горячо поддержал Думминг. – А нужно существо изобретательное и способное приспосабливаться, верно?

– Как здорово ты это сформулировал, Думминг! Вижу, ты появился очень даже вовремя!

Перед ними распахнулись створки гигантских дверей, открывая круглую комнату с невысокой пирамидальной лестницей посередине. На вершине пирамиды светилось еще одно облако голубоватого тумана. В облаке то зажигались, то гасли огоньки.

Перед внутренним взором Думминга Тупса развернулась величественная панорама будущего. Глаза у него так горели, что даже стекла очков раскалились – захоти он, и смог бы прожигать дырки в бумаге. Вот это да … Разве не это предел мечтаний любого истинного философа? Он изучил теорию, а теперь настала пора перейти к практике.

И на сей раз дело будет сделано как следует . Плевать на вмешательство в будущее! Именно для этого будущее и существует – чтобы его менять! Верно, он был против, но… тогда вмешательство затевал кто-то другой. Теперь же к нему прислушивался сам бог – одним словом, есть надежда, что к задаче создания разума подойдут наконец разумно .

Для начала следует сконструировать человеческий мозг таким образом, чтобы в глазах людей борода не ассоциировалась с мудростью. Мудрость должна считаться принадлежностью юных, костлявых и очкастых.

– А оно… уже закончено? – спросил он, поднимаясь вместе с богом по лестнице.

– В общих чертах, – ответил бог. – Это мое самое крупное достижение. Откровенно говоря, слоны по сравнению с этим – мелочь. Но еще столько всего доводить до ума… Хочешь, можешь этим заняться.

– Почту за честь.

Голубой туман клубился прямо перед ним. Судя по яркости искр, внутри происходило что-то очень важное.

– А перед тем как выпустить их в большую жизнь, ты им даешь какие-то наставления? – едва дыша, спросил он.

– Только самые простые, – ответил бог. Повинуясь взмаху его морщинистой руки, мерцающий шар начал сжиматься. – По большей части они до всего доходят сами.

– Ну разумеется, – согласился Думминг. – А если они в чем-то ошибутся, ты, наверное, в любой момент можешь направить их на путь истинный. С помощью пары-другой заповедей.

– Это лишнее, – ответил бог. Тем временем голубой шар растворился, открывая их взорам венец творения. – Я нахожу, что простейших инструкций вполне достаточно. Таких, к примеру, как: «Держись Где Потемнее» – и тому подобных. Узри же! Ну разве он не прекрасен? Просто шедевр! Солнце сгорит, моря обмелеют, а он пребудет, помяни мое… Что такое? Думминг?

Декан послюнил палец и поднял его в воздух.

– Ветер по правому траверсу, – сообщил он.

– И это хорошо? – осторожно полюбопытствовал главный философ.

– Возможно, возможно. Будем надеяться, он пригонит нас к тому континенту, о котором говорил бог. А то всякие острова стали меня нервировать.

Чудакулли в последний раз рубанул по черенку и вышвырнул его за борт.

Похожие на трубы цветки, растущие на вершине зеленой мачты, затрепетали. Большой лист – он же парус – медленно, со скрипом развернулся, встав под углом к ветру.

– Я бы назвал это чудом природы, – сказал декан, – если бы мы не разговаривали только что с тем, кто его сотворил. Это портит все впечатление.

Волшебников не отличала особая любовь к приключениям. Однако они понимали, что ключ к успеху любого крупного предприятия – запасы продовольствия. Именно поэтому лодка теперь оседала куда заметнее, чем прежде.

Декан выбрал естественную сигару поспелее, закурил и скорчил недовольную мину.

– Не самые лучшие, – заметил он. – Еще зеленоваты.

– Довольствуйся тем, что под рукой, – ответил Чудакулли. – А ты чем там занимаешься, главный философ?

– Готовлю подносик того-сего для госпожи Герпес. Отбираю что получше.

Взоры волшебников устремились к грубому навесу, сооруженному ближе к носу корабля. Нет, она вовсе не просила его возводить. Она всего лишь обронила замечание – что-то насчет того, как нещадно палит солнце, – и вот уже волшебники сбивают друг друга с ног, наперегонки бегая с разной длины шестами и размахивая пальмовыми ветками. Никогда еще в строительство навеса не вкладывалось столько интеллектуальных усилий – наверное, виной всему была качка.

– А я считал, сейчас моя очередь, – холодно заметил декан.

– Нет, декан, если я не ошибаюсь, ты носил ей лимонад, – ответил главный философ, нарезая сыр полупрозрачными пластинками.

– Всего лишь маленький стаканчик! – парировал декан. – А ты грузишь целый поднос. Даже цветочки в кокос засунул!

– Госпожа Герпес любит такие вещи, – спокойно откликнулся главный философ. – Но она заметила, что даже под навесом чуть-чуть жарковато. Так что, пока я чищу для нее виноград, ты можешь пообмахивать ее пальмовой веткой.

– И вновь вынужден указать тебе на откровенную несправедливость, – возразил декан. – Обмахивание пальмовыми листьями по сравнению с чисткой винограда – лакейский вид деятельности, а я, главный философ, по должности старше тебя.

– Да что ты говоришь, декан? И путем каких же умозаключений ты пришел к такому выводу?

– Это не просто мое личное мнение , это указано в штатном расписании!

– В штатном расписании чего?

– Ты что, совсем уже оказначеился? Незримого Университета, разумеется!

– Правда? И где, интересно, такой университет находится? – поинтересовался главный философ, выкладывая на подносе приятный узорчик из лилий.

– Силы небесные, нет, вы только послушайте, это просто… просто…

Декан махнул рукой в сторону горизонта, и его голос умолк, словно отступив перед неумолимостью времени и пространства.

– Предоставляю тебе разобраться в этом самостоятельно, – произнес главный философ, вставая с колен и почтительно поднимая поднос.

– Я тебе помогу! – воскликнул декан, тоже вскарабкиваясь на ноги.

– Уверяю, поднос очень легкий…

– Нет, ни в коем случае! Я не могу допустить, чтобы ты все делал сам!

Вцепившись в поднос одной рукой, а второй отталкивая соперника, декан и философ, едва не падая и оставляя за собой след из расплескавшегося кокосового молока и лепестков, двинулись к заветному навесу.

Чудакулли закатил глаза. Должно быть, это от жары, подумал он. Он повернулся к заведующему кафедрой беспредметных изысканий – тот возился с каким-то ползучим растением, пытаясь прикрутить им короткий брусок к длинной палке.