Терри Пратчетт - Последний континент [litres]

– Он, наверное, был тощий?

– Да нет, что ты.

– Значит, у него имелся ключ или отмычка.

– Тоже нет. Ну, мне пора, друг. Ах да, чуть не забыл. Как считаешь, когда люди будут проходить твой биллибонг, им будет слышаться тоскливый вой твоего призрака?

– Что?

– Было бы здорово. Для завершающего двустишия лучше не придумаешь. Высший класс.

– Откуда мне знать, что они будут слышать, а что – нет! Тем более у моего биллибонга!

– Ну, я напишу, что будут, – не возражаешь? Проверить-то все равно никто не сможет.

– Тогда не обращай на меня никакого внимания.

– Блеск! Я позабочусь, чтобы к началу повешения текст напечатали. Будь спок.

– Спасибо, друг.

Ринсвинд закинул руки за голову. Луженый Нед… Наверняка какая-то злая шутка. Хотят поиздеваться над ним, сообщив, будто бы отсюда уже кто-то сбежал. Им хочется, чтобы он метался по камере, тряс решетки, кидался на стены, но даже дураку ясно: эти решетки держатся крепче некуда, а замок – он вообще размером с голову…

Предаваясь невеселым мыслям, Ринсвинд лежал, пока опять не появился караульный.

На этот раз его сопровождали два человека. Вернее… Ринсвинд был почти на все сто уверен, что в этой местности тролли не водятся: во-первых, из-за слишком жаркого климата, к которому они просто не приспособлены, а во-вторых, тролля ни одно бревно не выдержит (и на чем бы тогда плыли верблюды?). Тем не менее, судя по челюстям и общему виду, вошедшей парочке на собеседовании при принятии на работу задали один-единственный вопрос: «Как тебя зовут?» И даже сквозь него они продрались с третьей попытки.

Караульный улыбался во весь рот, а в руках держал поднос.

– Вот, принес тебе ужин, – сообщил он.

– Я ничего вам не скажу, сколько бы вы меня ни кормили! – предупредил Ринсвинд.

– Тебе понравится. – Ободряюще подмигнув, караульный поставил поднос на стол. На подносе стояла прикрытая салфеткой миска. – Специально для тебя старался. Наш местный деликатес, друг.

– Ты, кажется, говорил, что лучше всего тебе удаются хлеб и вода.

– Это, конечно, верно… но я все равно рискнул.

Ринсвинд мрачно наблюдал, как караульный поднимает салфетку [18].

С виду содержимое миски было довольно безобидно – впрочем, так часто бывает. А вообще блюдо сильно напоминало…

– Гороховый суп? – спросил он.

– Ага.

– Это такое бобовое растение? Растет в стручках?

– Точняк.

– Просто я подумал, лучше проверить.

– Будь спок.

Ринсвинд принялся с подозрением разглядывать бугристую зеленую поверхность. Неужели произошло чудо и кто-то изобрел местный деликатес, который годится в еду?

И в этот момент из суповых глубин что-то поднялось. Какое-то мгновение Ринсвинд думал, что это маленькая акула. Плеснув по поверхности, нечто опять ушло в глубину, и суповые волны с бульканьем сомкнулись.

– А это что такое?

– Плавучий мясной пирог, – подсказал довольный произведенным эффектом караульный. – Мясной пирог, который плавает в супе. Суповик. Лучшая еда в мире, друг.

– Ах, суповик . – До Ринсвинда постепенно начало доходить. – Ну конечно! Еще одна полуночная закуска, из тех, которыми питаешься, когда все остальное уже закрыто? И с каким же он мясом? Впрочем, забудь, глупый вопрос. Мне такая еда знакома. Если спрашиваешь: «А с каким оно мясом?» – значит, ты слишком трезв. Кстати, ты когда-нибудь пробовал спагетти с горчицей?

– А кокосовой крошкой это можно посыпать?

– Наверное.

– Спасибо, друг, обязательно попробую, – сказал караульный. – Но у меня для тебя есть и другие хорошие новости.

– Ты решил меня отпустить?

– О, ты, конечно, шутишь? Чтоб такой стреляный воробей, как ты, воспользовался моей помощью? Познакомься, это Грег и Винс, – он кивнул в сторону сопровождающих. – Чуть попозже они вернутся и закуют тебя в кандалы.

Караульный отступил в сторону. Его похожие на две стены помощники держали в руках цепь, наручники и небольшой, но на вид очень, очень тяжелый шар.

Ринсвинд вздохнул. Какие-то двери закрываются, а какие-то с лязгом захлопываются.

– Это хорошо, да? – спросил он.

– Ну конечно! – подтвердил караульный. – За это в твою балладу добавят еще одну строфу. И после Луженого Неда ты будешь первым, кого повесят прям в кандалах.

– А я думал, такой тюрьмы, которая могла бы удержать его, еще не построили, – заметил Ринсвинд.

– О, выбраться-то он выбрался, – ухмыльнулся караульный. – Но далеко не убежал.

Ринсвинд смерил взглядом железный шар.

– О боги…

– И Винс хочет знать, сколько ты весишь. Чтобы ты правильно упал, нужно вес цепей сложить с твоим весом, – пояснил караульный.

– А что, это так важно – как я упаду? – пустым голосом отозвался Ринсвинд. – Я ведь все равно умру.

– Это да, тут будь спок, но если он ошибется в расчетах, то у тебя либо шея станет шесть футов в длину, либо – только не смейся! – голова отлетит, как пробка!

– Здорово.

– Так случилось с Проныррой Ларри. Пришлось потом весь день шарить по крышам.

– С ума сойти. Весь день, говоришь? – Ринсвинд почесал в затылке. – Ну, я вам таких проблем не доставлю. Когда меня будут вешать, я уже буду далеко отсюда.

– Вот это мне нравится! – Караульный одобрительно хлопнул Ринсвинда по спине. – Биться, так до конца!

Со стороны горы под названием Винс донеслось утробное рокотание.

– Винс говорит, ты его очень обяжешь, если, когда он будет надевать тебе на шею веревку, ты плюнешь ему прямо в глаз, – перевел караульный. – Будет что порассказать внучатам.

– Слушайте, может, вы наконец оставите меня в покое?! – не выдержал Ринсвинд.

– Понимаю, понимаю, тебе нужно время, чтобы спланировать побег, – закивал караульный. – Будь спок. Уже уходим.

– Спасибо.

– Вернемся часов в пять утра.

– Ага, – мрачно отозвался Ринсвинд.

– Есть какие-нибудь пожелания насчет последнего завтрака?

– А что у вас тут готовится дольше всего? Пару-другую годиков? – спросил Ринсвинд.

– Вот это дух!

– Убирайтесь!

– Будь спок.

Троица удалилась, но караульный через некоторое время вернулся. Вид у него был задумчивый.

– Слушай, кое-что ты все-таки должен знать. Это касается повешения. Гарантирую, твое настроение сразу улучшится.

– И что же я должен знать?

– На тот случай, если люк виселицы заест три раза подряд, у нас предусмотрена особая, гуманная традиция.

– Какая?

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но пару раз такое случалось.

На почерневшей ветке надежды пробилась крохотная зеленая почка.

– И что это за традиция?

– Мы ж не звери какие, мы ж понимаем: бессердечно заставлять человека больше трех раз терпеть такое. Тем более когда он знает, что в любую секунду…

– Ну, ну?

– …А потом все его…