Наталья Резанова - Криптия [litres]

Из-за двери высунулась растрепанная голова Эрке.

– Кого еще демоны… а, хозяйка дорогая!

Его единственный глаз нагло уставился в лицо Ланассе. Она вспомнила, как Дуча пожалела, что тот не пришел на «складчину». Хотя нечего отвлекаться на посторонние мысли.

– Позови-ка мне господина Гатталу, и побыстрее.

– Это рыжего, что ли? Вот правильно, достал уже. Как будто не сухарями и портянками распоряжаться привык, которые до него со складов не сперли, а… не знаю… прямо верховный дознаватель имперский!

– Не умничай, бельмастый.

Эрке нахмурился – светлая бровь приспустилась к незрячему глазу. Ланасса ожидала, что он скажет какую-нибудь пакость в ответ, но телохранитель смолчал и скрылся за дверью, а через мгновение в коридор вышел Варинхарий.

– Что?

Она не дала договорить, приложила палец к губам и потащила его за собой в ту часть коридора, откуда их никто не мог подслушать. И сообщила новость о находке. Варинхарий почти беззвучно выругался. Потом спросил:

– Ты уверена, что это его вещи?

– У меня глаз наметан.

– А сам он где сейчас?

Ланасса вдруг сообразила, что не знает. А ведь это был сейчас самый важный вопрос. Она постаралась припомнить, кто и где сейчас из слуг и постояльцев. Огай и Рох несут стражу, Гордиана и Торка она видела, когда пересекала двор, Боболон на кухне, Дуча ему помогает, Нунна в зале, там же вроде и сказитель болтался… Клиах и Эрке только что препирались с Варинхарием.

– Должен быть у себя, больше негде.

– Вот что – надо проверить. Сама не суйся, пошли кого-нибудь из девок. Если он и впрямь у себя – жди меня, если скрылся, подымай тревогу. А сам я пока на конюшню сгоняю, мало ли что…

Спустившись вслед за ним, Ланасса поразмыслила, под каким предлогом можно будет заслать прислугу к Шуасу. Густой запах похлебки, доносившийся с кухни, привел ее к единственно верной мысли. Боболон готовит… Варятся кости и потроха вчерашнего поросенка (гляди-ка, и ничего ему это не напоминает), туда же для остроты и пряности – лук и чеснок, да разнообразные травы, завезенные из Степи, да мука для густоты. Без изысков, но вкусно. И то – убийство убийством, а обед по расписанию. Прошло уже несколько часов, как гости что-то проглотили, и вряд ли они настолько нежны душою и желудком, что откажутся от трапезы. Сама Ланасса не была голодна, однако она вообще ела мало – да это и не имело сейчас значения.

– Нунна, сходи-ка к господину Шуасу… ну, к толстому, из Батны… и спроси, будет ли он внизу обедать или ему в номер обед подать?

Нунна уже настолько оправилась после утренних потрясений, что, судя по выражению личика, готова была вопросить: «И что он за цаца такая, этот господин Шуас, что ему отдельно подавать надо?» Но вовремя вспомнила, что была уличена хозяйкой в обмане и следует вести себя потише.

Ланасса не сказала ей об истинной причине, по которой послала ее к Шуасу. Не будет знать – не выдаст себя.

Девица вернулась быстрее, чем ожидала хозяйка.

– Что так?

– А меня этот… Азат… не пустил. Он сказал, что раз уж они здесь застряли, господин его выспаться решил. И будить его не след.

Спит? После всего, что… или он, против всех ожиданий, невиновен, или…

– А он точно там?

– Не знаю… вроде слышно было, как храпит…

– О боги, какая непроходимая дура, – пробормотала хозяйка. Простейшее поручение дали девке – и то не сумела выполнить, а ведь хитрее всех себя мнит. Это, девочка, тебе не пьяных постояльцев обманывать… А если Ланасса сама сейчас пойдет проверять, это будет выглядеть подозрительно, можно спугнуть преступника. Придется подождать Варинхария.

Варинхарий не был доволен, что его оторвали от разбирательства с Клиахом. Он был уверен – ну, почти уверен, что дело тут нечисто. И нечистота состоит не в том, что димниец спит со своим слугой – похоже, что как раз нет. Но он не простой купец, не потащится простой купец так далеко в сердце Степи. Ну, предположим, Тогон богат, даже не по степным, по имперским меркам богат, и в его владениях можно торговать с выгодой. Но на обратном пути – земли, которые под властью Бото, а там ох как неспокойно. И как Клиах умудрился играючи их миновать? Всего с одним охранником, даже хорошим бойцом – а Эрке явно хороший боец, – это никак невозможно. Где-то димниец врет, вопрос – где, и от разрешения этого вопроса отвлекла Ланасса. Он опять-таки был почти уверен, что след снова ложный, или Ланассе пришла в голову очередная вымученная идея, вроде той, что с Гордианом. Однако он был добросовестен и не оставил находку без внимания.

Но как только увидел сложенную в конюшне одежду – понял: бросить взгляд и уйти не получится.

Вещи явно принадлежали Шуасу, тут Ланасса не ошиблась. А вот пятна на них… надо разобраться. Но сначала – отчистить от грязи. Гаттала был не так чтоб очень брезглив, но сейчас необходимо разобраться, может ли эта одежда стать доказательством вины. К счастью, не понадобилось даже звать конюхова мальчишку, чтобы притащил воды, бадья стала в конюшне. Варинхарий плеснул на находку, смывая навоз, глину и налипшую солому. А вот кровь – если это кровь – отмыться не должна.

Она и не отмылась.

Ох, как нехорошо. Вместо красивого, плодотворного дела, сулящего пользу Михалю и благодарность начальства, вляпался в разборки с сумасшедшим живорезом. Вот как в этот навоз вляпался. Ничего не поделаешь. Раз высунулся, надо довести разбирательство до конца.

Похоже, что бедолагу Бохру сначала придушили поясом – шелковые, они для этого дела хорошо годятся. Потому парень и не орал. А потом убийца затащил Бохру в погреб. И там без помех убил, отрезал руки и голову, сцедив кровь в бадейку с кровью свиной, которая, по словам повара, была оставлена на ночь в погребе. При этом сам замарался с ног до головы – это по одежде видно. Так что дальнейшие действия убийцы следующие – он прячет отрезанные руки – их так до сих пор и не нашли, правда, и не искали – и избавляется от одежды. Поскольку сжечь или закопать ее нельзя, он приходит в конюшню и зарывает одежду в навозной куче, где улики всяко не сразу найдут. Сам, очевидно, остается голяком, но поскольку он все равно грязен, подходит к колодцу, зачерпывает ведром оттуда воду и моется. А потом, уложив голову Бохру в ведро, отправляет ее в колодец. Мог он это сделать так, чтобы никто не увидел? Мог. Была поздняя ночь, темно, а окна номеров для приезжих не выходят на задний двор. После чего убийца… Шуас… возвращается к себе. За перегородкой славные молодцы дружно трахают Дучу, занятие увлекательное, никто не заметил, когда купец из Батны вернулся и в каком виде…

Если это все-таки был Шуас.

Да, очень похоже, что именно так оно и было. Только вот не все складывается в эту картину. Отрезать руки и голову, чтоб труп не сразу опознали, – мерзко, но понятно. Спрятать их – то же самое… Куда ж он руки дел… если в конюшне их нет? А не в свиной ли закут? Тогда и не найдут их… хорошо, порося резали вчера, а не сегодня, тьфу ты, пакость какая… От одежды избавиться – само собой… Вот интересно, оружие-то он куда подевал? Там ведь не столовый ножик был, а что поосновательней… ну, это как раз можно выяснить.