Наталья Резанова - Криптия [litres]

Поклонники, перешептываясь, расступаются, и Раи покидает храм. Едва свернув за угол, чуть не падает в канаву, чудом удержавшись на ногах и поминая Привратника и всех демонов его. Очередная стройка, чтоб их. Димн расширяется и в сторону Мероссы, и по берегам моря. Старый загородный дом Сафранов, который ныне отошел к Раи, теперь оказался в черте города. Везде что-то строят, копают, даже в лагуну тянут насыпи. Богам неведомо, на что этот город станет похож через несколько поколений. Пока сюда текут деньги, их надо заставлять работать. Главным образом за счет рынков и порта. В пустошах снова промышляют Похитители, но теперь они предпочитают торговать с Димном, а не воевать, у некоторых главарей в городе свои официальные конторы. Но наш главный так мелко не плавает…

Раи пытается натянуть перстень, но тот не лезет – Пройн снял его со своей руки, а он человек тощий. Медоуст убирает перстень в кошелек, и раз уж кошелек достал, покупает с уличного лотка пирог с изюмом. Пока жует, решает и в самом деле прогуляться к морю – не в порт, там слишком шумно, а немного далее. Просто побродить по берегу.

По большому счету, ему надо бы домой, поработать над заказом, за который он только что получил задаток. Эвдору Пройну мало быть консулом, он хочет сделать свою власть наследственной, и с каким-нибудь звонким титулом. Не иначе его вдохновляет пример короля Михаля, который не так давно объявил себя императором. От этого императора Пройн и хочет получить титул, а не от очередного самозванца. А как убедить того дать титул бывшему секретаришке? С помощью денег, конечно, но нужно представить соответственную родословную. Вот Пройн и заказал Раи родословие, которое должно ясно доказывать происхождение нынешнего консула от именитого михальского дворянства. То, что Димн может оказаться в зависимости от Михаля, причем в худшей, чем от Союзной империи, Пройна не волнует. Честолюбие – страшная штука.

Но Раи не страшно. Ну, задержит он работу, и что? Что консул сделает – ему, Медоусту, гордости Димна, сотоварищу самого Сына Дракона? Об их дружбе, великой и трогательной, ходят легенды, и все знают, что поэт каждый день ходит на берег моря, надеясь увидеть корабль, на котором чародей возвращается в родной город с Лунных островов или из Нимра. Он непременно вернется – обнять друга, навестить могилу наставника и, конечно же, поклониться чудодейственным останкам Скерри в Серой башне.

Нет, Раи не боится гнева консула. Боится он одного – вдруг Латрон на самом деле вернется? Сапогом по ребрам – это очень больно, знаете ли, двадцать лет прошло, а все не забывается. Но пока что о Латроне ничего не слышно. Возможно, он как Скерри, постоянно меняет имена и внешность. А может, сгинул давно. А может, нашел ту Гору и учится там, позабыв о времени, ведь чародеи живут долго, для них двадцать лет – тьфу… Никто уж в этом городе не помнит, как он выглядел, и это безобразное прозвище – Латрон – давно забылось. «Сын Дракона» звучит гораздо лучше. А он может даже не понять, о ком речь! Короче, Раи надеется, что больше никогда Латрона не увидит.

А к морю он и правда постоянно ходит. Просто потому, что там лучше сочиняется. Есть в этом некое таинство… как это говорят… криптия? И когда смотришь в подернутую дымкой даль, слышишь, как набегающая и отступающая по гальке волна мягко, но настойчиво отбивает ритм, строки складываются сами собой.