Наталья Резанова - Криптия [litres]

– А она всегда так. Душе-то жратвы настоящей не нужно, верно? Душа видом иль запахом питается. Вот она как-то и обходится. Или, если она взаправду в птицу вселялась, ее та птица и питала. Чайки-то страсть какие прожорливые.

Арво готовился снова возразить. Ему бы и хотелось поверить в чудеса, тем более что он и прежде слышал, что кое-где, особливо в лесном краю, до сих пор и колдуны встречаются, и диковинные твари. Но также достаточно знал и нравы комитов, пусть и недолго пробыл среди них. Новичков принято было испытывать. Заставить поверить в самую несусветную небылицу, а потом выставить перед всеми полным дураком – разве не испытание?

Но прежде чем он успел открыть рот, Деган предостерегающе поднял руку. Молодой комит замер. В тумане он ничего не видел, но вот голоса услышал. Не с моря – со стороны селения.

Местные тоже были настороже. До них уже дошел слух о сражении между гернийцами и варварами. В прежние ночи комиты не замечали, чтоб жители Лейра выставляли на берегу караульщиков, но сегодня они точно там были. Мелькнул огонь – фонарями здесь не пользовались, для сигналов служили факелы и горшки со смолой. Кто бы ни собирался нынче высаживаться на берег, незаметно это сделать не удастся. Впрочем, Келлах не зря остерегал – со здешними людишками надо держать ухо востро.

– Беги к капитану и предупреди, – шепнул Деган напарнику, – а я гляну, кто там.

Туман не укрыл бы корабль на таком близком расстоянии, да и не стали бы корабельщики, даже самые рисковые, двигаться ночью. Выходит, шлюпка, как и предупреждал Келлах. А его предупредила Йола. Эта баба – вселяет ли она душу в птицу, или смотрит на то, что отражается в колдовском котле (про такое Деган тоже слышал, и в зависимости от настроения, верил то в одно, то в другое) – знает свое дело. И она тоже прячется на берегу, в старостин дом не пошла…

Но задумываться об этом комит не стал – ему нужно было проследить за новоприбывшими. И он-то отправлять душу на разведку не мог.

В шлюпке заметили огонь на берегу, но отворачивать не стали. В бухте сейчас не было кораблей, с любой иной опасностью гернийцы предполагали справиться.

– Эй, на берегу! – крикнули с борта. Голос, прокатившийся на водой, был низкий, несколько осипший – от ветра ли, от усталости.

– Кто такие?

– Мы из Герне, станем на ночлег.

Последовала некоторая заминка. Верно, местные совещались, пускать ли гернийцев в деревню, если от них нет выгоды. Герниец в шлюпке снова спросил:

– Чужие в деревне есть?

– Михалец заезжий с охраной.

– Их-то нам и надобно.

– Тогда приставайте.

Народишко здешний смекнул, что вроде как сделка намечается, а с нее можно что-то выгадать, сообразил Деган. Но прежде чем возвращаться к Келлаху, выждал – надо было глянуть, сколько их тут, хотя много народу в шлюпке не поместится.

Так и есть. В темноте не шибко разберешь, но их с десяток или чуть более того. Крепко ж вас, парни, островитяне потрепали. Ну, капитану виднее, что он там замышляет.

Деган не стал дожидаться, пока гернийцы сговорятся с местными, чем будут платить за еду и ночлег. И так ясно. Гернийцы надеются получить какую-то плату с Келлаха. Но капитан комитов тоже не вчера родился.

Когда гернийцы всей командой ввалились в общий зал дома старосты, Келлах уже сидел там в компании трех охранников. Арво он приказал оставаться снаружи – мало ли что. Йола тоже не показывалась, и правильно делала. Гернийцы – это вам не степняки, которые уважают шаманок. Или женщин, похожих на шаманок.

Было пришлых ровным счетом двенадцать рыл – на берегу не остался никто. Все слишком устали и оголодали за те дни, что шли на веслах.

Они не опасались погони со стороны варваров. Иначе, отойдя немного вдоль берега, высадились бы в любом подходящем месте и продвигались бы посуху. Однако выжили в том бою люди отчаянные, потерпев одно поражение, они уже готовы были ввязаться в новую авантюру.

Кто у них был за главного, нетрудно было определить, притом, что все эти парни были сейчас похожи друг на друга. Этот был тощий жилистый парень с копной сивых волос и заплетенной в короткую косицу бородой, не скрывавшей шрама на подбородке. Он привык носить доспехи, но сейчас был лишь в пропитанной потом безрукавке, схваченной широким ремнем с медными бляхами, и широких штанах, заправленных в сапоги. Оружие его составляли тесак и два кинжала за поясом.

По всему он являл полную противоположность тяжеловесному и приземистому Келлаху, который вдобавок выглядел особо заспанным.

Сам староста селения вниз не спустился – много чести, но домочадцев своих прислал: востролицего чернявого парня и дородную тетку в том возрасте, когда выдающиеся достоинства ея не привлекают даже оголодавших моряков. Келлах за время пребывания узнал, что эти двое приходятся старосте соответственно племянником и сестрой, но была ли сестра матерью племянника – такие подробности его не интересовали.

Тетка нелюбезно сообщила, что в доме есть рыбная похлебка и пареная репа, а кому не нравится – пусть пойдет и поищет себе гостиницу. Надо было обладать большой смелостью, чтобы разговаривать в подобном тоне с дюжиной вооруженных мужиков, или быть полной дурой. Но те, хоть и отозвались о здешнем гостеприимстве так, что и морские демоны бы покраснели, буянить не стали. И впрямь оголодали – в прямом смысле слова. Да и всякий, бывавший в этих краях, знал, что рыба и репа составляют основной рацион прибрежных жителей. Яичница была уже роскошью.

Пока пришельцы дожидались еды, Келлах неторопливо тянул пиво из глиняной кружки. Пиво здесь было так себе. Однако приходилось пивать и худшее.

Из-под полуопущенных тяжелых век он наблюдал за гернийцами. Те спешили насытиться, благо похлебка была уже подогрета, на столе появился и кувшин с тем самым мутным пивом. Лишь подкрепившись и залив жажду, предводитель гернийцев вылез из-за стола. А иначе никак. Не только потому, что пить-жрать хотелось до смерти. А нужно показать, что не так он спешит к возможному нанимателю. Уважения к себе требует.

– Это, стало быть, тебя комес из Степи прислал? – спросил он.

Комесами в Михале именовали тех, кто ведал порядком на пограничных территориях, по большей части командующих гарнизонами в крупных крепостях. В Степи, в силу местной специфики, крепостей и гарнизонов не было, а вот комес имелся, ему подчинялись капитаны отдельных комиций. Резиденция комеса постоянно менялась и располагалась в одном из временных поселений комитов. Келлах действительно исполнял приказ комеса, но вот знать это мог не каждый.

Келлах приоткрыл один глаз.

– А ты кто таков есть и почему спрашиваешь?

– Потому как комес ваш с капитаном Гондилой сговаривался о встрече, когда мы обратно с юга пойдем.