Лорд Дансейни - Рассказы сновидца

Он выслушивает меня очень внимательно, а потом и говорит:

— А я разве просил вашего совета?

А я отвечаю:

— Нет.

Но говорю ему, что он был добр ко мне, так что я решил спасти его от Липпета, чтобы он не умер меньше чем за год. А Блег говорит:

— Мне нравится такой образ жизни. А ваших советов мне не надо.

Образ жизни, вот как он это назвал! А Липпет и Магнум называли это совсем по-другому. И были совершенно правы.

Он, может, и разбирался в пиве, но вот шампанское было ему в новинку, а все эти ликерчики, которые он опрокидывал после шампанского, вечер за вечером вышибали из него разум, пока либо первое, либо второе и вовсе его не доконало, и не прошло и года, как он помер.

— Дикая варварская страна, — сказал однажды кто-то в клубе о некой стране, — страна, которая понятия не имеет о профсоюзах.

Лондонские клубы — это своего рода сторожевые башни, наблюдающие за миром. Вот курительные салоны на кораблях — это другая история. Хотя этого не скажешь об атлантических судах, они такие огромные, и пассажиры воспринимают их скорее как паромы и в основном ждут не дождутся, когда же переплывут океан, вместо того, чтобы целиком отдаться путешествию. А вот судно, отчаливающее на полных парах от Марселя… Ну, впрочем, вернемся к лондонским клубам, где бездна невежества соседствует с изобилием сведений обо всех уголках земли.

— Я бы не стал утверждать, — сказал один отставной офицер полиции, проведший большую часть своей жизни в Индии, — что варварские страны понятия не имеют о профсоюзах. Они их могут иначе назвать, но сама суть профсоюзов для них очевидна, как бы они их там не обозначали, и работает это все так же, как и у нас.

— И что, у них есть профсоюзы среди приграничных племен? — поинтересовался кто-то.

— Не совсем, — ответил старик полицейский. — Впрочем, однажды я видел кое-что подобное и убежден, что это спасло Индию. Как-то раз там едва не случились серьезные волнения, причем весьма преждевременно. И они были предотвращены в самый последний момент, если хотите, могу вам про это рассказать.

И мы все стали слушать, и вот что услышали.

— Я не вправе назвать имя того, кто планировал спровоцировать в Индии эти волнения, но вы поймете, если я скажу, что достаточно положить раскаленную докрасна кочергу в улей с дикими пчелами, и в нем очень скоро начнутся серьезные волнения. Всего лишь раскаленную кочергу. И хватит одного умного шпиона, чтобы устроить то же самое в Индии, отправившись не к тем людям не в тот момент и обращаясь с ними ненадлежащим образом. Так вот, как раз имелся в наличии такой шпион, и мы считали его самым умным шпионом в мире. Может, мы и заблуждались, так как всем без исключения шпионам на свете мы не представлены, но из известных нам шпионов он был умнейшим и, само собой разумеется, — опаснейшим. Он должен был проникнуть в Индию с севера, через северо-западную границу, и мы постоянно за ним следили. Для этого у нас все время была наготове целая бригада. Мы располагали командой пограничников, у нас имелась в распоряжении полиция и конная полиция, и множество полицейских в штатском, и несколько взводов приграничных разведчиков, и все по его душу, практически целая бригада. В дополнение к этому на нас работали внедренные агенты. А генеральный инспектор был очень сердит и недоволен, ибо боялся, что этого шпиона мы поймать не сможем. Мы отслеживали примерно сорок приграничных миль, включая два перевала, а все остальное было покрыто гребнями скалистых холмов. И на этой линии находилось еще примерно восемь фортов с солдатами, которых проинформировали о шпионе, и у каждого форта были прекрасные наблюдательные пункты, контролировавшие территорию на расстоянии выстрела. Мы знали, что он обязательно пересечет какую-нибудь из этих сорока миль, и знали, с какой целью. Наиболее очевидными целями были перевалы, и, конечно же, мы усиленно за ними наблюдали, но в то же время мы понимали, что этот человек никогда не следовал банальной линии поведения, если только это не было настолько банально, что этого никто бы от него не ожидал. Нас предупредили, что он появится в течение недели, потому что волнения, которые он должен был устроить, нельзя было оттягивать дольше.

Генеральный инспектор не оставлял нас в покое ни на минуту, что я полагал несколько излишним, потому что мы и так были начеку, и я не понимал, каким образом шпион может проскользнуть, если на каждые двадцать ярдов границы приходился наш человек, в дневное время все просматривалось на несколько миль, а ночью мы жгли костры. На перевалах останавливали каждого и обыскивали каждого верблюда. Никого не пропускали без установления личности, пока не появлялась уверенность, что это не тот человек, которого мы ожидаем. В журнале создавались списки, куда заносился каждый пересекающий границу: продавцы ковров из Персии, торговцы лошадьми с нагорий, высоких плато, с которых еще в доисторические времена так часто начинались всякие нашествия на Европу, люди, везущие афганские стеганые одеяла — чудеса вышивки для продажи в пешаварских {61} 61 Пешавар — административный центр пакистанской провинции Хайбер-Пахтунхва, коммерческая, экономическая, политическая и культурная столица приграничного Пакистана, важнейший центр пуштунского населения страны. лавках, ювелиры с бирюзой, опалами и иногда сапфирами, и имя каждого из них было записано, и все их истории проверены. Так было на перевалах Кибер и Малаканд, а по холмам между перевалами, где, заметив чужого, было принято сразу стрелять, наши люди отслеживали каждый ярд. И так продолжалось пять дней.

— А потом пришла весть, вначале в виде слухов, как это часто бывает, — но от этого не менее правдивая, — весть о том, что человек, которого мои люди выслеживали, все-таки проник на территорию Индии. При этом никто даже не знал, где именно он находится сейчас, однако разведке стало известно, что он уже здесь, — уж не знаю, каким образом они это выяснили, — что наши кордоны он уже точно миновал. По всему выходило, что он пробрался и Индию. И у меня было такое предгрозовое чувство, что генеральный инспектор вот-вот примется за мой сектор. Я готов был поклясться, что шпион моих кордонов обойти не мог, но это мне еще предстояло доказать. Перевал Малаканд проходил сквозь гряду скалистых холмов. Я проехал по всей линии, выясняя детали, и затем прибыл в Малаканд. Здесь я просмотрел имена и описания каждого человека, которых пропустили с начала операции: Сулейман бен Ибрахим — продавец ковров, Файзуль Дун — торговец лошадьми, Якуб бен Исмаил — ювелир, проездом из Китая, Дауд — точильщик ножей из Кашгара и так далее и тому подобное, все подробно записано, все личности установлены.